Том 6. Дураки на периферии
Шрифт:
Суенита. Наоборот: я вас люблю сознательно!
Хоз. Сознательно!.. Сознание — это светлый сумрак юности перед глазами, когда не видишь пустяка, господствующего в мире.
Суенита. Сознание — это ум. Раз не понимаешь, то молчи.
Хоз. Сознательная моя… Я рад, когда не понимаю.
Суенита. А я тогда скучаю… Считай скорее… чтобы к утру была раздаточная ведомость: ты мне расчет с колхозниками задерживаешь! Чтобы все было ясно каждому — нам неясности не надо… Я скоро вернусь! (Берет
Хоз (один). Мне все ясно. Но я хочу неясности. Неясность! Я давно потерял тебя и живу в пустоте ясности и отчаяния.
Стук молотка в колхозе, визг напильника. Эти звуки повторяются и в дальнейшем.
Хоз (считает на счетах по ведомости. Вдруг бросает считать). Пусть они будут счастливы приблизительно! Все равно — всякий счет и учет потребуют потом переучета. (Пишет по ведомости). Прохору Берданщику — десять килограммов: ты, Прохор, траву собирал без усердия, к Советской власти относишься косо. (Ксении Секущевой). Хороша ты, Ксения, божье дыхание, наживай себе силу в тело — тебе сто килограммов баранины, не считая шерсти. Антону этому — Антошка!! — тебе целый центнер: ешь говядину! Ты траву сеял посредством ветра, два колодца вырыл — оба сухие стоят, ты море меришь для Академии наук, спектакль поставил о топоре и добился уяснения хозрасчета всеми колхозниками… Летит там аэроплан или нет?
Голос Антона. Нету ничего — тьма, пустые стихии шумят!
Хоз (считая). Скощу! Скощу! Скощу со всех наполовину. Шестнадцать лет с коммунизмом возятся, до сих пор небольшой земной шар не могут организовать. Схоластики! Я штрафовать вас буду!
Голос Антона. Штрафуй нас, товарищ всемирный академик! Бей трудоднем по психозу масс!
Хоз. Нельзя, Антоша… Карл Маркс говорил мне в середине прошлого века, что психоз пролетариату не нужен.
Голос Антона. А ты знал Карла Маркса?
Хоз. Ну как же не знал? Ну конечно же, знал! Он всю жизнь искал чего-либо серьезного и смеялся над текущими пустяками всех событий.
Голос Антона. Ты врешь, научный человек! Маркс не смеялся над нами — он любил нас вперед навсегда, он плакал над гробом Парижской коммуны и протянул дорогу своего умозрения за горизонт всемирной истории! Ты брось здесь свои кругозоры, ты пойми нас — или мы тебя поймем!
Хоз (считает). Серафиме Кощункиной и ее мужу, тому же Кощункину, — по нулю, ничего, два нуля.
Приходит Антон.
Антон. Ты что раздражаешь меня своим энным пониманием каждого предмета? Ты эффект жизни смазываешь мне перед глазами!
Хоз. Блаженны бормочущие! (Считает по ведомости).
Антон. Мы еще не блаженные, мы трудящиеся, а ты что здесь психуешь по-жуткому?
Хоз (не отрываясь от занятий). Тебе чего, малолетний?
Антон. Психани по-жуткому — тебе говорю! Из чего сделан весь мир — из атомов или нет?
Хоз. Из психующего пустяка!
Антон (мучительно). Значит, и атому жутко! Пойду море мерить и гири проверять, а то в мире как-то плохо реально — надо его с точностью организовать!
Хоз. Антошка! Зачем ты чучело это поставил — три трудодня истратил! Расточительство!
Антон. Пугать классового врага! Чучело больше человека и страшней, а человек пускай трудится, нам его не хватает.
Хоз. Но классовый враг не испугался.
Антон. Поскольку чучело мертвое, то нет — нисколько. Это Филька Вершков указал мне: сделай чучело, сторожа не надо. Стали оставлять избушки без человека, ушли все колодезь рыть, а классовый враг набежал… Пойду скорей трудиться! Аэроплана нету, темнота стоит. (Идет со сцены).
Навстречу Антону входит Суенита с ребенком.
Антон. Не спит?
Суенита. Нет, он бредит. Холодно везде, печку никто не топил, а мать его от голода спит равнодушно.
Хоз. Суенита, что ты носишь это дитя: пускай оно умрет. Иль мало в тебе любви, чтобы рожать их без жалости?
Антон (Хозу). Я вот как дам тебе сейчас — так ты из башмаков вылетишь вверх! Ты у нас на все свои детали разлетишься — от удара пролетариата!
Хоз. Неверно, Антошка!.. Что мне пролетариат? Он же моложе меня! Я родился, когда пролетариата еще не было, и умру, когда его не будет! Пролетариат сам изуродуется, если вдарит в мои жесткие кости!
Суенита. Аэроплана нету?
Антон. Нет… Давай я отнесу его. В корзинку и там покачаю. (Берет ребенка из рук Суениты и уходит).
Суенита. А ты сосчитал раздаточную ведомость?
Хоз. Сосчитал.
Суенита. Дай я проверю.
Хоз. Не проверяй, Суенита: ведь овцы твои не в пастушьем колхозе, а в руках классового врага.
Суенита. Бедный дедушка! Ты не знаешь сугубой охраны наших границ… Хлеб наш священный возвратится в наше тело.
Бледный рассвет. Далекий гул аэроплана. Суенита прислушивается. Пауза.
Суенита (кричит). Антошка! Аэроплан к нам летит! Зажигай сильнее сигналы! Обожди меня. Я избу зажгу! (Убегает).