Том 6. Лорд Эмсворт и другие
Шрифт:
— Значит, она с тобой пойдет?
— У-ух! — воскликнул Джордж Сирил, потрясенный блеском идеи.
— Пойдет, а?
— Как овца, — ответил Джордж Сирил. — И не хрюкнет.
— Тогда поехали, — сказал решительный Бинстед. — Машину берем в гараже. Хрюшу грузим в багажник.
Джордж Сирил глубоко вздохнул. Главное он понял — сэр Грегори, придя с утренней инспекцией, увидит в свинарнике свинью.
Глава шестая
Следующее
Кое-как несчастного графа выпроводили, хотя леди Констанс пришлось собрать все силы своей сильной личности, чтобы удержать его от прощания с Императрицей, и Галахад отдыхал на террасе, куря сигару, когда увидел лорда Воспера. Судя по всему, тот хотел с ним поговорить.
Это было странно, они почти не общались, слишком уж были разные. Орло Воспер, серьезный молодой человек не без политического честолюбия, в свободное от тенниса время читал газеты поприличней, изучал социальные условия и считал Галли легкомысленным; Галли же считал его глуповатым — как, впрочем, почти всю мужскую часть этого поколения — и ни за что не принял бы в клуб «Пеликан».
Он трижды подумал бы, представить ли его Роже Биффену или Пробке Бэшему, но считал человеком, а люди, все до единого, были для него потенциальной публикой. Вполне возможно, подумал он, что этот Воспер еще не слышал о герцоге, акробатке и шампанском, — и приветливо помахал сигарой.
— Какая погода! — заметил он. — Будет очень жарко. Ну, Кларенса мы проводили.
— Это хорошо.
— Но нелегко. Труднее, чем спустить на воду броненосец. Иногда мне кажется, что стоит разбивать бутылку шампанского над его головой. Кстати, вы слышали историю про герцога, акробатку и шампанское?
— Нет, — сказал лорд Воспер. — Не одолжите ли мне нашатыря?
— Нашатыря?
— Да.
— Простите, не захватил, — ответил Галли. — А на что он вам?
— Кажется, его дают, когда женщине плохо.
— Плохо?
— Да.
— Это кому?
— Девице в брюках. Ну, при свинье.
— Монике?
— Ее так зовут?
— Моника Симмонс, краса женских колледжей. Ей плохо?
— Да.
— Почему?
Лорд Воспер явно обрадовался этому вопросу.
— Сам не знаю, — сказал он. — И она не говорит. Прохожу мимо свинарника, а эта девица кричит, хохочет, ломает руки. Я ее прямо спросил: «Что-то случилось?»
— Прямее некуда! И как, случилось?
— Видимо, да. Сперва она отвечала как-то странно, скорее булькала и взывала к Богу, но потом стало понятней. Видимо, она горюет по свинье лорда Эмсворта.
Галли уже собрался как-нибудь пошутить, он любил освежиться с утра шуткой, но страшные слова положили этому конец. Чувствуя
— Сами понимаете, — сказал он, — нужен нашатырь. Галли тихо, с трудом проговорил:
— Вы хотите сказать, что Императрицы нет? Она исчезла?
— Именно. Исчезла, как дым. Во всяком случае, так думает эта Моника. По ее словам, домик пустой, на постели никто не спал. То есть у свиньи на постели, не у Моники. Она-то спала. Я хочу сказать…
Он и дальше приспосабливал бы рассказ к самому несовершенному разуму, но это уже был монолог. Галли ушел, побежал куда-то.
«Странно, — подумал лорд Воспер. — Я бы сказал, необычно».
После чего, пошел к леди Констанс, просить нашатыря.
А в Матчингем-холле, в своем кабинете, сэр Грегори решал кроссворд, тщетно отыскивая слово из трех букв, первая буква «э», большая австралийская птица. Кроссворды он любил, но что-нибудь посложнее, чем солнечный бог Ра, плохо ему давалось.
Те, кто помнит его вчерашнее горе, удивятся столь легкомысленному занятию. Отвергнутый жених вспоминает австралийскую птицу? Невозможно! Но британские баронеты — не слабее британских свинарей. Беды ведут их ввысь; они видят, что у каждой тучи, как говорится, есть серебряная кайма. Мы оставили сломленного человека. И что же? Вот он — как новенький.
Особую роль сыграло здесь то, что с помолвкой отпадала и диета. Теперь он сам себе хозяин, властелин своей судьбы: хочет толстеть — пожалуйста, никто ничего не скажет. Долго мечтал он о пиве, не меньше, чем Бурбон, а сейчас перед ним стояла кружка, и он с особой, веселой удалью подносил ее к губам. Женщина — просто женщина, как бы говорил он, а пенистая пинта — это дар богов.
Тем более две пенистые пинты. Он нажал звонок, явился дворецкий.
— Еще одну! — воскликнул сэр Грегори.
— Слушаюсь, сэр.
Через пять минут, когда Бинстед принес животворящий напиток, хозяин его спросил:
— А где эта мерзость? Ну, чтобы худеть.
— Я поставил ее в буфетной, сэр. Принести вам склянку?
— Нет, что вы!.. Этот родственник передумал. Вылейте ее в раковину.
— Может быть, вернуть в аптеку? Вероятно, деньги тоже вернут.
— Ладно. Как хотите. Вытяните деньги, берите себе.
— Спасибо вам большое, сэр, — сказал Бинстед. Не такая уж выгодная сделка, но и то хлеб.
Приближался час, когда сэр Грегори навещал Королеву. Пиво он выпил, птицу не вспомнил, а потому встал и, беззаботно помахивая новой сигарой, направился к свинарнику.
Первым, кого он увидел, был Джордж Сирил Бурбон в том тяжком похмелье, о котором рассказывают внукам. Походил он на предмет из помойки, на который не посмотрит бродячий кот, и был так гнусен, что хозяин, едва процедив: «Здрасссь», смотреть на него не стал, обратив взоры к свинье.