Том 6. Лорд Эмсворт и другие

Вудхаус Пелам Гренвилл

И, он убежал, радуясь, что дело его продвигается. Конечно, ему очень хотелось узнать, что это старый хрыч пишет гостье, но подержать письмо под паром— нет, никогда! Как и лорд Воспер, он учился в Харроу.

Глава восьмая

1

Лорд Эмсворт лежал в постели и, как все авторы, думал о том, что надо бы подправить письмо в некоторых местах. Однако, опять же — как все авторы, он знал, что оно прекрасно; а потому снова взялся за детектив.

Он как раз подумал о том, что неплохо

быть наемной гориллой — никакого распорядка, лазай себе где хочешь, — когда услышал: «Хвост трубой!» и увидел своего брата.

— Привет, Кларенс, — сказал Галли. — Как, получше? Я вот что придумал: вдохни воздух и держи, сколько сможешь. Микробы перемрут. Выдохнешь — они вывалятся, то есть их тела. Хотя что микроб, когда к тебе сейчас явится Конни.

— Э?

— Да, я пришел предупредить.

— Ой, Господи!

— Я тебя понимаю.

— Значит, вернулась?

— То-то и оно. Говорят, сердится. Я ее не видел, но Бидж с ней беседовал. По его описанию, похожа на разъяренную гориллу.

Такое совпадение поразило несчастного графа.

— Я вот как раз читал про гориллу, — сообщил он. — Странный зверь…

— А что она делала?

— Ну, лазала по трубам, крала девушек. Галли пренебрежительно фыркнул.

— Чепуха! Видимо, любительница. Подожди Конни!

— Что с ней такое?

— Хорошо, что ты спросил, — сказал Галли. — Я бы давно сказал, да все не к слову.

Присев на кровать, он поправил монокль и начал:

— Опустим рождение, детство и ранние годы. Начнем с того, как она вернулась после этого литературного собрания. Видимо, там было хорошо, она сияла, она почти летала, и я бы не удивился, если бы она спела песню. Словом, дитя могло бы играть с ней, [109] и ничего.

Лорд Эмсворт не совсем понял.

— А ты говорил, она сердится, — сказал он.

— Она и сердилась, через две минуты. И вот почему: в передней, на столе, лежала телеграмма из Америки, от собачьего деспота. Говорилось там о миссис Бенбери.

109

Дитя могло бы играть с ней — измененный стих Ис. 11:8.

— Они старые друзья.

— Она — быть может, но не он. Самая соль телеграммы в том, что он о ней в жизни не слышал.

— А, черт!

— Именно это сказала наша сестра и побежала искать миссис Бенбери. Нашла у буфетной, в объятиях Биджа. Он обнимал ее и целовал в обе щеки.

Лорд Эмсворт чихнул.

— Бидж?

— Понимаю твое удивление. Это не принято, думаешь ты. Дворецкие гостей не целуют. Шоферы — может быть. Егеря — бывает. Но не дворецкие. Чтобы стало яснее, скажу, что он — ее дядя.

— Дядя?

— Да. Дядя Себастьян. Надо было раньше сказать, но как-то не довелось. Миссис Бенбери, в сущности, не миссис Бенбери. Она — вдова Стаббз. Девичья фамилия — Бидж, хотя я ее знал под псевдонимом Монтроз. В баре.

— Где?

— В баре. Она там служила. Потом вышла замуж за сыщика, который теперь — на небе. Потому я ее и пригласил, чтобы смотрела за Парслоу. Я думал, у нее острый,

сыщицкий ум. Это не так, ничего не попишешь, но я не расстроился. Приятно с ней поболтать, вспоминаешь старые дни… Однако я отвлекся. Потрясенная и телеграммой, и объятиями, Конни спросила себя: что это, Бландингский замок или «Фоли Бержер», побежала в свою комнату и вызвала Биджа.

Галли учтиво подождал, пока его брат отстонет свое, и начал снова:

— Именно тогда Бидж подметил сходство с разъяренной гориллой, у которой приступ язвы, и мы не станем его осуждать. Себастьян Бидж — вернейший из людей, но у каждого есть пределы. Когда Конни идет, как на стадо — волки, [110] это не всякий выдержит. Словом, он сдался. Прости?

Лорд Эмсворт ничего не говорил, он стонал.

— В общем, Конни узнала, что глава заговора — я. Может быть, она подозревает и тебя, с нее станется. Вот я и решил предупредить. Подготовь хорошую историю. Будь тверд. Цеди сквозь зубы. Ради Бога, Кларенс, не стенай! Она тебя не съест. Ну, хвост трубой! — И он удалился, бросив для ясности, что сам он ее не боится, но есть минуты, когда женщин лучше не видеть, пусть откипятятся. Не люблю грубых свар, добавил он.

110

Как на стадо волки — слова из стихотворения Байрона «Сеннахериб», пер. А. К. Толстого.

Брат же его лежал, словно Лотова жена мужского пола. Однако он не чихал. Медикам будет интересно, что из всех рекомендованных средств помог ему только этот удар. Он выздоровел, словно, напившись уксусного чаю, заел его полезным злаком и еще задержал дыхание, моря всех микробов без разбора.

Телом он исцелился, телом — но не духом. Как ни печально, любовь его умерла, и с такой скоростью, будто ее завели в темную аллею и стукнули по голове. Думал он только о том, что скажет Конни, когда узнает о его письме.

Мало того! Когда она остановится (если это будет вообще), перед ним выбор: судебное дело или тесное свойство с Биджем. Придется называть его «дядя Себастьян»…

Тут вошел сияющий Джерри. Он встретил Пенни, и она заверила его в своей нетленной любви. Да, обручена она с другим, но обняла — его; он же улыбнулся хозяину.

— Письмо положил, — отчитался он, как бойскаут

Из соляного столпа лорд Эмсворт превратился в семафор.

— Заберите его! — крикнул он, размахивая руками. Джерри растерялся, не в силах уследить за его мыслью.

— Забрать?

— Да!

— Из комнаты?

— Да, да, да! Объяснить не могу, надо спешить.

Если Джерри и хотел ответить, это ему не удалось, ибо вошла леди Констанс. Кажется, она окинула его холодным взором, но что ему взоры, когда он только что целовался с Пенни? Мило ей улыбнувшись, он сказал, что спешит за письмом.

— Какое письмо?

— Лорд Эмсворт просил передать.

— Почему ты просишь мистера Вейла принести его обратно?

— Ах ты, Господи! — вскричал озверевший от горя лорд Эмсворт. — А почему мне не просить? Это его работа, да? Он мой секретарь, да?