Том 8. Дживс и Вустер
Шрифт:
Признаться, в сложившейся ситуации я не видел ни проблеска надежды. Безусловно, эта самая Маплтон подтвердит, что я племянник ее старой подруги, и значит, не придется идти в полицейский участок и проводить ночь на нарах, однако, если вдуматься, пользы от этого кот наплакал. Ребенок Клементина, по-видимому, все еще прячется где-то в темноте, и когда девчушку приведут и все раскроется, меня ожидает испепеляющий взгляд, пара «теплых» слов и подробное письмо тетке Агате. Пожалуй, отбыть в тюрьме положенный срок — не самый худший вариант для меня.
Когда я, размышляя таким образом о своей участи, переступил нетвердым шагом порог
— Ах! — сказала мисс Маплтон.
Междометие «Ах!», произнесенное определенным образом — сначала помедлить на гласном, затем издать высокую ноту, а потом опуститься в нижний регистр, — может звучать даже более зловеще, чем междометие «Хо!». На самом деле, какое из них эффектнее — вопрос спорный. Но меня потрясло, что мисс Маплтон произнесла свое «Ах!» вовсе не убийственно и не зловеще. Если слух меня не обманул, это было сердечное дружеское «Ах!». Такое «Ах!» услышишь только когда встречаются два близких друга. Совершенно ошарашенный, я, забыв об осторожности, осмелился бросить на нее еще один взгляд. И с губ Бертрама сорвался сдавленный писк.
Этот наводящий ужас экспонат, стоявший передо мной, на самом деле был довольно мал ростом. В том смысле, что почтенная дама не возвышалась над каждым встречным. Но как бы для компенсации недостатка в дюймах, она была наделена тем величественным спокойствием, которое свидетельствовало о категорической нерасположенности терпеть всякие глупости и которым всегда отличаются дамы, руководящие школами. Те же качества я замечал, когда находился in statu pupillari, у директора своей школы. Одного его взгляда всегда было достаточно, чтобы я признался во всех своих прегрешениях. Вышесказанное относится в равной степени и к старшим сержантам, полисменам — регулировщикам уличного движения, а также к некоторым девицам, служащим в почтовых ведомствах. Видимо, все они обучены каким-то особенным образом поджимать губы и смотреть сквозь вас.
Короче говоря, долгие годы, посвященные воспитанию молодых девиц — отчитать Изабель, сделать суровое внушение Гертруде и так далее, — придали мисс Маплтон сходство с укротительницей львов. Именно поэтому я, кинув на нее первый робкий взгляд, зажмурился и прочел про себя короткую молитву. Но сейчас, хоть она и не утратила сходства с укротительницей львов, ее манера удивительным образом преобразилась: сейчас это была доброжелательная укротительница. Укротительница, которая, уложив львов спать, может отдохнуть в обществе друзей.
— Стало быть, вам не удалось их обнаружить, мистер Вустер? — сказала она. — Жаль. Тем не менее я благодарна вам за хлопоты, которые вы на себя взяли. Поверьте, я ценю проявленную вами храбрость. Считаю, что ваше поведение выше всяких похвал.
Я почувствовал, что рот у меня потихоньку открывается и голосовые связки слегка подергиваются, но мне не удалось выдавить из себя ни слова. Я не мог понять, куда она клонит. Я был изумлен. Поражен. Словом, ошарашен.
Полицейский цербер издал звук, напоминающий вой. Как волк, который видит, что русский поселянин от него удрал.
— Вы можете
— Опознать? Что означает «опознать»?
В разговор вступил Дживс:
— Я предполагаю, мадам, что сержант находится под впечатлением, будто мистер Вустер проник в ваш сад с противозаконными целями. Я информировал сержанта о том, что мистер Вустер является племянником вашей подруги миссис Спенсер Грегсон, но сержант отказался мне поверить.
Тут наступила пауза. Мисс Маплтон минуту-другую сверлила констебля взглядом, будто застукала его за сосанием пастилок во время урока закона Божия.
— Вы хотите сказать, сержант, — проговорила она голосом, который пронзил беднягу навылет в районе третьей пуговицы кителя и вышел из спины, — что имели глупость принять мистера Вустера за грабителя и таким образом совершили служебную ошибку, провалив все расследование?
— Он сидел на дереве, мэм.
— Ну и что из этого? Мистер Вустер, вы ведь влезли на дерево, чтобы лучше видеть?
Теперь я мог ответить. Первый шок прошел, и ко мне вернулось самообладание.
— Да. Именно. Так и есть. Конечно. Определенно. Совершенно верно, — сказал я. — Чтобы лучше видеть. И ежу ясно.
— Я взял на себя смелость объяснить это сержанту, но он отказался принять мое объяснение как не соответствующее здравому смыслу.
— Сержант — болван, — изрекла мисс Маплтон. На миг мне показалось, что она ударит его линейкой по пальцам. — Из-за его тупости преступники успели убежать, теперь их и след простыл. Подумать только, за такую работу мы платим местные и государственные налоги.
— Ужасно! — сказал я.
— Чудовищно!
— Позорно!
— Вопиющее безобразие! — сказала мисс Маплтон.
— Страшное дело! — поддакнул я.
Мы все больше и больше напоминали собой пару попугаев-неразлучников, и вдруг в открытое окно ворвался грохот. Как бы я ни старался, писателя из меня не выйдет. В школе, когда приходилось писать очерки или сочинения, в моем табеле успеваемости обычно стояло: «Способности посредственные» или «Способности отсутствуют, но очень прилежен», или что-нибудь в этом роде. Правда, с годами я нахватался от Дживса кое-каких слов, но и теперь мне недостает бойкости пера, чтобы достаточно выразительно описать этот неимоверной силы грохот. Попробуйте представить, что махина Алберт-Холла рухнула на Хрустальный дворец, [80] и вы получите приблизительное представление о том, что произошло.
80
…Хрустальный дворец — огромный выставочный павильон из стекла и чугуна; построен в 1851 г. для «Великой выставки»; сгорел в 1936 г.
Мы все четверо, даже Дживс, подскочили на несколько дюймов. Полисмен издал потрясенное «Хо!»
Мисс Маплтон тотчас же вновь обрела свое властное спокойствие.
— Вероятно, кто-то из преступников упал в оранжерею, проломив крышу, — сказала она. — Сержант, может быть, вы хоть сейчас попытаетесь оправдать свое существование, проследуете туда и узнаете, что случилось?
— Да, мэм.
— И постарайтесь на этот раз не провалить все дело.
— Да, мэм.
— В таком случае, пожалуйста, поторопитесь. Или вы собираетесь всю ночь стоять здесь, разинув рот?