Том 84. Полное собрание сочинений.

Толстой Лев Николаевич

⁴ Чугунолитейный завод на Косой горе.

658.

1896 г. Сентября 26. Я. П.

Получил нынче утром твое письмецо,¹ милый друг Соня, и немного огорчился на твою слабость, но потом порадовался на то, что ты ее преодолела. В тебе много силы, не только физической, но и нравственной, только недостает чего то небольшого и самого важного, кот[орое] всё таки придет, я уверен. Мне только грустно будет на том свете, когда это придет после моей смерти. Многие огорчаются, что слава им приходит после смерти; мне этого нечего желать; — я бы уступил не только много, но всю славу за то, чтобы ты при моей жизни совпала со мной душой так, как ты совпадешь после моей смерти. На другой день после твоего отъезда думал о тебе и хотел писать тебе на твои слова, что тебе нечем жить.²

Мож[ет] б[ыть], когда-нибудь напишу или скажу, что думаю об этом. Писать лучше, п[отому] ч[то] все лучше обдумаешь. Ну, об этом довольно. Я совсем здоров; не только здоров, но дух очень бодр, как давно не был; прекрасно работал и, кажется, кончил начерно свое изложение веры, по крайней мере так, что если умру, не исправив, всётаки поймут, что я хотел сказать. Теперь хочу писать другое, и начал. Мало того, что здоров телом и духом совершенно спокоен, не так, как я был в то твое отсутствие. Таня приехала нынче рано утром весела и бодра, и довольная своей поездкой.³ Приехали тоже Колаша и Андрюша. С утра же приехали Японцы.⁴ Очень интересны: образованы вполне, оригинальны и умны и свободномыслящи. Один редактор журнала, очевидно очень богатый и аристократ тамошний, уже не молодой, другой, маленький молодой, его помощник, тоже литератор. Много говорили, и нынче они едут. Жаль, что ты их не видала. Погода всё хороша. Играют в тэнис, ездят верхом. Я вчера ездил в Тулу, да Давыд[ова] нет, и я тот час вернулся. Целую тебя и Мишу. Очень рад за него, если переход в лицей приведет его в акуратность. — Хотя я и не одобряю того, чтобы для своей перемены внутренней полагаться на перемену внешнюю, но признаю, что иногда это бывает полезно. Дай Бог. О как бы хорошо было, если бы он много, много, много переменился, главное в том, чтобы понял то, что люди предназначены не на то, чтобы им все служили, а чтобы они служили, и что радость жизни не от того, что берешь от людей, а от того, что даешь им. Так несомненно устроена наша жизнь, и тот очень туп, кто не видит этого. Только до возраста внука Миши позволительно не видеть этого. Целую вас обоих.

Л. Т.

26 вечер. С японцами.

¹ От 24 сентября (ПСТ, стр. 653).

² «Я всё тосковала об умершем Ваничке и ничем не могла заполнить оставленную в моей жизни его смертью пустоту» (п. С. А.).

³ Вероятно, имеется в виду поездка, о которой T. Л. Толстая 16 сентября писала предположительно матери, к Стаховичам и к Бобринским (письмо от 16 сентября 1896 г., ACT).

⁴ Это были: Току-Томи, редактор журнала «Кукумин-Шимбун», и сотрудник того же журнала Фукай. О них см. П. И. Бирюков, «Биография Л. Н. Толстого», 1921, III, стр. 476—478, и т. 53.

659.

1896 г. Сентября 28. Я. П.

Хотя может и не поспеет письмо,¹ всё таки пишу с просьбами: 1) привези денег для пожарных² 300 р.; во 2-ых, моих портретов штук 5 надо послать кое кому, а кот[орые] были, последние отдали Японцам. У нас всё хорошо. Маша лежит от обычной, легко переносимой в этот раз, болезни. Из чужих: Поша, Колаша и Рахманов, к[оторый] сейчас уезжает. Теперь вечер, и Андр[юша], кот[орый] приехал вчера и очень приятен, едет на Козловку. Надеемся от тебя получить письмо. Я немножко ослабел в своей деятельности писательской. Разбросался и нынче утром плохо работал.

Погода нынче чудная. Только купаться нельзя. Очень холодно по ночам.

Прощай, милая, целую тебя и Мишу.

Л. Т.

На конверте: Москва. Хамовники, д. Толстого. Графине Софье Андревне Толстой.

¹ Письмо не застало С. А. Толстую в Москве, так как она утром 29 сентября была уже в Ясной.

² Для пострадавших от пожара.

660.

1896 г. Октября 14. Я. П.

Очень мне на себя досадно, милый друг Соня, что до сих пор не написал тебе. На другой день после тебя, т. е. вчера, я, пользуясь хорошей погодой, предложил Маше ехать в Пирагово, и мы, после моих утренних занятий и обеда, поехали верхами, она на Миронихе, я на Мальчике, и преприятно доехали, провели вечер и сегодняшнее утро, и пообедали, и вот сейчас вернулись, тоже очень приятно.

У нас же без нас были гости: Черкаская¹ с братом, гварде[йским] офицером,² и Болдырев.³ Этих я не видал, и Тулубьевы⁴ с Ершовым,⁵ ее братом, женатым на Штевен.⁶ Этих мы с Машей встретили у церкви. Хотя они милые люди, я рад, что миновал их. Сережа

брат всё также разумен, серьезен и добр. Мне было очень приятно порадовать его, и самому порадоваться, увидав его.

Лева ездил вчера⁷ в концерт с Дорой. Андрюша в день твоего отъезда был всё дома, и я, и Лева, и Маша, все много говорили с ним. Со мной он говорил и хорошо, и дурно: соглашался, что надо воздерживаться от вина, и не соглашался в том, что его отношения.... отвратительны. Но всётаки я рад, что поговорил — он ближе, и что-нибудь западет. Об тебе вспоминаю радостно, опять также, как в тот твой отъезд. Да, Таня рассказывала, что Андрю[ша] играл в тэнис с Черк[асской], но потом кто то приехал к нему с записк[ой]. Т[аня] думает, что от Биб[икова],⁸ и его нет дома. Мишу и Сашу целую.

Прощай пока. Надеюсь получить от тебя письмо с этим посланным, и хорошее.

Л. Т.

14 Окт. 96. 9 часов вечера.

Работа моя шла один день прекрасно, другой день плохо, нынче в Пирогове писал письма. Каково твое настроение? Дай Бог, чтоб было спокойное.

На конверте: Москва. Хамовники. Графине С. А. Толстой, свой дом.

¹ Кн. Марья Алексеевна Черкасская (р. 1876 г.), с 1898 г. жена А. К. Болдырева.

² Приезжал, вероятно, ее брат Александр Алексеевич Черкасский (р. 1873 г.).

³ Артемий Константинович Болдырев (р. 1859 г.), камер-юнкер.

⁴ Владимир Алексеевич Тулубьев с женой.

⁵ Михаил Дмитриевич Ершов (1862—1919)—тульский и калужский помещик.

⁶ Александра Алексеевна Штевен (1865—1933)—деятельница по народному образованию.

⁷ В Тулу.

⁸ Владимир Александрович Бибиков (р. 1877 г.) — сын старинного знакомого Толстого А. Н. Бибикова.

661.

1896 г. Октября 16 или 17. Я. П.

Сейчас получил твое письмо¹, милый друг, хотя оно и грустное, ты тревожна и невесела, но и за то спасибо. На другой день после Пирогова я ездил в Тулу и просидел часа два у Давыдовых. Они одни: муж с женой,² отпустили дочь³ одну в Крым. Они очень милы. Мне нужно б[ыло] Н[иколая] В[асильевича] по делам. От них узнал, что Елен[а] Павл[овна] приезжает к ним в субботу, и это сделало то, что Маша, решившая было ехать с М[ашей] Толст[ой] в монастырь 16-го, отложила, и вчера ездила в Тулу и привезла оттуда М[ашу] Т[олстую], кот[орую] отправила нынче обратно в Пирагово. Таня обычно нездорова, но занята, копирует и переписывает, и письма пишет, молодые ездили в концерт Фигнер,⁴ но никого не видали знакомых, и, кажется, самое приятное было поездка туда и назад при лунном свете. Погода всё удивительная, и ее прелесть отравляется мне тем, что ты, кот[орая] так ценишь теперь природу, не пользуешься. Все эти дни было удивительно хорошо. Нынче только густой туман, но и это хорошо, — тихо и не холодно, и я люблю. Андр[юша] был хорош, но вчера вдруг явился наряженный в бабью одежду, похохотал и скрылся, и где то пропадал. Рано утром нынче уехал к Звегинцевым на охоту,⁵ куда он ездил прежде и куда его звали, кажется, на два дня. Я с ним как то помирился, какой он есть. Перестал страдать остро за него и радуюсь, когда нахожу в нем человеческое. И оно есть. Есть доброта. И я рад этому для него. Ему хорошо со мной. Я дня два хотя и здоров физически, очень умственно плох, запутался в своей работе, и ничего не идет, а недавно еще я был так доволен. Читаю новооткрытого философа Шпира⁶ и радуюсь. Читаю по-русски, в переводе, кот[орый] мне прислала дама и кот[орый] очень хотелось бы напечатать, но наверное не пропустит цензура именно п[отому], ч[то] эта философия настоящая и вследствие этого касающаяся вопросов религии и жизни. Я бы напечатал у Грота⁷ и написал бы предисловие, если бы он сумел провести через цензуру. Очень полезная книга, разрушающая много суеверий и в особенности суеверие матерьялизма.

Нынче рубил деревья на канаве и было хорошо. Я рад, что Миша хорош, даже рад тому, что его не тянет сюда, хотя очень будет жаль, коли ты не приедешь. Ну, прощай пока, целую тебя, Мишу, Сашу.

Л. Т.

¹ От 15 октября.

² Жена Н. В. Давыдова Екатерина Михайловна, рожд. Карпакова.

³ Софья Николаевна Давыдова.

⁴ Николай Николаевич Фигнер (1857—1919)—певец, артист русской оперы, и его жена, Медея Ивановна, рожд. Мей (р. 1860 г.)—артистка оперы. Фигнеры в то время жили в недавно ими купленном имении в Тульском уезде, в 6 км. от Ясной Поляны, были лично знакомы с Толстыми и бывали у них и в деревне и в Москве.