Том 84. Полное собрание сочинений.

Толстой Лев Николаевич

697.

1897 г. Ноября 11. Я. П.

Пишу тебе, милая Соня, второе письмо. От тебя еще не получал. No news, good news.¹ Вероятно, ты в Твери уж побывала.² Про себя сказать нечего. Простудиться я не простудился, чего ты боялась, а все эти дни был не совсем бодр. Спина болит между лопатками и чувствовал себя вялым, но всётаки не так, чтобы не выходить и не работать. Нынче же гораздо бодрее. Погода тяжелая. И Лева и Дора жалуются. Только Мар[ья] Ал[ександровна], кот[орая] нынче приехала, бодра и оживлена за всех. Я всё поправляю Иск[усство] по посылаемым Моодом замечаниям, кое что новое начал и написал вчера 10 необходимых писем.³ Ал[ександр] Петр[ович] очень хорош. Вчера он исправил главу с примерами франц[узских] стихов. Этакие стихи, говорит, писать очень легко. Я сам напишу: «Tr`es malade mon coeur, voulez vous du beurre. Je suis triste, j’ai perdu mon Montecrist».⁴ Это больше для Миши. — Третьего дня получил

письмо от Тани,⁵ что она выезжает 8 и 10 будет проезжать с Верой прямо в Москву. Так не выеду ли я в Тулу? Я вчера и проехал в Ясенки к курьерскому, но ее не было. Вернувшись, хотел уже ехать в Тулу к скорому, когда получил от нее телеграмму: Лихорадка Андрея⁶ задержала, и остался дома, и дальше ничего не знаю. Про Машу ни слова. Письмо ее хорошее, с самыми добрыми намерениями, но с сознанием своей слабости.

Да будет воля Божья.

У меня тепло, хорошо и во всем, благодаря твоей заботе преизобильно.

Если что узнаешь про Урусова,⁷ сообщи.

Прощай пока, целую тебя.

Л. Т.

Такая отвратительная погода: ветер, дождь, что Мар[ья] Ал[ександровна] осталась ночевать, и потому письмо это не пойдет. Открываю его, чтобы приписать, что я совершенно здоров и очень доволен своей работой. Надеюсь, что ты не огорчилась тем, что я писал о чувстве жалости, к[оторую] испытал к тебе. Это не унизительно, а самое любовное чувство, кот[орое] чувствуешь только к тому, кого любишь. —

На конверте: Москва. Хамовнический пер., 21. Графине Софье Андревне Толстой.

¹ [Нет известий, значит, хороши известия] — английская поговорка.

² С. А. Толстая ездила в Тверь (ныне г. Калинин) к сыну Андрею, отбывавшему там воинскую повинность. См. ПCT, стр. 684.

³ См. т. 70.

⁴ [Очень болит мое сердце, хотите ли вы масла? Я печален, я потерял мое монтекристо.]

⁵ Из Ялты от 5 ноября 1897 г.

⁶ Трехлетний сын И. Л. Толстого, Андрей, которого взяли в Крым.

⁷ С. А. Толстая сообщала об Урусове еще письмом от 22 октября: «князь Сергей Семенович Урусов очень плох; у него было два удара и отнялась правая сторона».

698.

1897 г. Ноября 17 или 18. Я. П.

Давно нет от тебя писем, милая Соня; последнее известие было твое письмо к Доре.¹ Боюсь, что ты досадуешь на меня за то, что я не приезжаю, и надеюсь, что ты понимаешь, как мне, несмотря на разлуку с тобой, хорошо и прямо нужно жить в тихом уединении, как теперь, чтобы сделать всё то, что я могу и должен сделать в последние, а, мож[ет] быть, и последний год, — а мож[ет] даже и не год, а месяцы моей жизни. Здесь я как будто и скучаю, и часто ничего не делаю, — делаю пасьянс, читаю газету, а результат тот, что и в голове уясняется, и на бумаге пишется то, что, думается, нужно. Написал я предисловие к ст[атье] Карпентера о науке, кот[орая] мне кажется очень важной, так что, может быть, я выкину ее из ст[атьи] об иск[усстве], кончил об искусстве поправлять, — только придется исправить кое что по коректурам, и начал новое: худож[ественный] кавк[азский] рассказ,² кот[орый] me hante³ уже давно.

Нынче или завтра пошлю Гроту об Иск[усстве] 10 глав. Я бы послал все, но хочу равномерно выпускать с переводчиком.⁴ Приятно, что кончил. Пока писал, казалось важно, а теперь кажется, что нужнее более важные вещи. Вчера видел Степан ⁵ Илюшу в Туле, и он велел за собой прислать в понедельник, видно, какие-нибудь у бедного денежные дела.

Погода у нас гадкая; точно такая же, как те дни, как мы были в Пирагове, с прибавкой такой гололедки, что невозможно ехать. Я здоров, но желал бы побольше энергии, — а то вял. Да, вероятно, так надо. Что ты? Напиши же мне про себя хорошенько, чтоб я чувствовал тебя. Хочу Андрюше⁶ написать нынче. Жалко стало его. Надеюсь, именно надеюсь, что тот дурной дух Миши прошел, и он больше не огорчает тебя. Прощай пока, милая Соня. Целую тебя. От Тани было письмецо от 13,⁷ что жар Андрюши затянулся уж 7 дней и не знают что. Верно, она тебе тоже пишет. Про Машу, к сожалению, ничего не знаю. Верно, она уже уехала.

На конверте: Москва. Хамовнический пер., № 21. Графине Софье Андревне Толстой.

¹ Письмо неизвестно.

² «Хаджи-Мурат», см. т. 35.

³ [преследует меня]

⁴ В связи с этим желанием Толстого возникли разногласия и неудовольствия между ним и редактором журнала «Вопросы философии и психологии» Гротом. См. Дневник, т. 53.

⁵ Степан Иванович Пелагеюшкин (Полин) — яснополянский крестьянин.

⁶ Письма Толстого к A. Л. Толстому за 1897 г. не имеется.

⁷ Письмо не сохранилось.

699.

1897 г. Ноября 20 или 21. Я. П.

Нынче получил твое хорошее

письмо,¹ милая Соня, и был очень рад ему. Ты пишешь, что надеялась получить от меня письмо и не получила. А я, быстро читая (когда прочел первый раз), понял, что ты уже получила, по[тому] ч[то] я уж дня 4 как написал тебе 3-е письмо; это 4-е. Как жаль, что ты так поздно сидишь. Именно это тебе нехорошо. Как бы хорошо было, если бы ты это перебила. Ты спрашиваешь меня о моих работах и говоришь, что хорошо мне знать, что мои работы нужны. Этого я никогда не знаю, также, как и все мы. Я писал тебе в том письме о работах. От искусства пуповина уж оторвалась, и я обращаюсь, общаюсь скорее с ним уж извне, а не изнутри, как прежде. Я послал Гроту 10 глав² набирать. Что-то будет: и в смысле цензуры и в смысле достоинства сочинения? — Я не знаю. Мысли же все и занятия мои направлены на кавк[азскую] повесть, которой мне совестно заниматься, тем более, что она нейдет, — но от к[оторой] не могу отстать. Здоровье хорошо; но погода, главное, дороги ужасны. Верхом нельзя ездить. Вчера был хороший день. Я уж пешком пошел в Ясенки и упал много раз. Нынче опять тает и гололедка. А[лександр] П[етрович] хорош. Я очень рад, что Леву я полюбил больше. Был разговор с ним, после к[оторого] я почувствовал его молодость и большую близость к нему.³ Как хорошо, что Миша пришел в акуратность; не сглазить.

От Тани нового ничего не знаю. Про Машу ничего. Боюсь, что мое письмо ⁴ ее огорчило, это было бы очень больно.

Целую тебя, детей, Веру.

На конверте: Москва. Хамовники, 21. Графине Софье Андревне Толстой.

¹ От 18 ноября (ПСТ, стр. 687).

² О получении этих глав H. Я. Грот писал Толстому 20 ноября.

³ См. Дневник под 20 ноября, т. 53.

⁴ От 28 октября, см. т. 70. 26 ноября М. Л. Толстая отвечала: «Нe думай, что нам было неприятно твое письмо, напротив, я люблю, когда ты высказываешь мне то, что обо мне думаешь».

700.

1897 г. Ноября 26. Я. П.

Вчера проехала Таня, пробыв один день, и оставила мне радостное впечатление освобождения от своей одержимости.¹ Дай БОГ, чтобы только удержалось то хорошее свободное состояние, в к[отором] она находится, и еще чтобы она нашла себе по сердцу и хорошую работу. Я нынче получил твое письмо к Доре,² из к[оторого] видно, что тебе тяжело и нехорошо. И это очень мне больно, главное по[тому], ч[то] я не могу помочь тебе. — Твое рассуждение³ о том, что гораздо важнее и нужнее мне быть в Москве с тобою, чем то, что что-то такое будет написано немножко хуже или лучше, поразительно своей несправедливостью. Во 1-х, вопрос совсем не в том, что важнее, во 2-х, живу я здесь не потому только, что будет немного лучше написано какое нибудь сочинение; в 3-х, присутствие мое в Москве, как ты очень хорошо знаешь, не может помешать ни Андр[юше], ни Мише жить дурно, если они этого хотят. Никакой строжайший отец в мире не может помешать людям с выросшими бородами жить так, как они считают хорошим; в 4-х, если бы даже вопрос так стоял, что важнее: написать то, что я пишу и что, я по крайней мере думаю и надеюсь (иначе бы я не работал), будет читаться милионами, а на милионы может иметь доброе влияние, или жить в Москве без всякого в Москве дела, суетно, тревожно и нездорово, то и тогда всякий решит вопрос в пользу не езды в Москву.

Это не значит то, что я не хочу приехать в Москву, не хочу сделать всё, что могу, чтобы сделать твою жизнь более хорошею, или что просто сам не желаю быть с тобой, напротив, я очень желаю этого, но это значит, что рассуждения твои очень несправедливы, также как и рассуждения твои, к[оторые] ты почерпнула из чтения биогр[афии] Бетх[овена],⁴ что цель моей деятельности есть слава. — Слава может быть целью юноши или очень пустого человека. Для человека же серьезного и, главное, старого цель деятельности не слава, а наилучшее употребление своих сил. Все мы призваны жить и действовать, как лошадь на конке [?]. Будем ли мы ездить в слав[янский] баз[ар],⁵ копать руду,⁶ играть на фортеп[иано], что-нибудь мы должны делать. Человек же не глупый и поживший — я считаю себя таким — не может не видеть, что единственное благо, одобряемое совестью, есть работание той работы, кот[орую] я лучше всего умею делать и кот[орую] я считаю угодной Богу и полезной людям. Вот тот мотив, к[оторый] руководит мною в моей работе, а про славу я уж давно спрашивал себя: что, буду ли я точно также работать, если никогда не узнаю, одобрится ли моя работа людь[ми] или нет, и искренно отвечаю, что, разумеется, что буду также работать. Я не говорю, что я равнодушен к одобрению людей, одобрен[ие] мне приятно, но оно не есть причина, мотив моей деятельности. Пишу я это особенно для того, что я тебе бы, милая Соня, желал такой деятельности, такой деятельности, при которой ты бы знала, что это лучшее, что ты можешь делать, и, делая кот[орое], ты была бы спокойна и перед Богом, и перед людьми. У тебя была такая деятельность: воспитание детей, к[оторое] ты делала так самоотверженно и хорошо, и ты знаешь это сознание исполненного долга, и потому знаешь, что к этой деятельности побуждала тебя никак не слава. Вот этакой деятельности я желаю тебе, — страстно желаю, молился бы, если бы верил, что молитва может сделать это. Какая это деятельность, я не знаю и не могу указать тебе, но деятельность эта есть, свойственная тебе и важная, и достойная, такая, на к[оторую] положить всю жизнь, как есть такая деятельность для всякого человека, и деятельность эта для тебя никак уж не в игрании на ф[орте]п[иано] и слушании концертов.