Том 9. Лорд Бискертон и другие
Шрифт:
— Ожерелье!
— Это ложь! — закричала новобрачная.
Муллет печально покачал головой. Он уже сложил два и два.
— Когда это случилось, мистер Финч?
— Сегодня, в Хэмстеде.
— Фредди, не слушай его! Он полоумный!
— А что именно произошло, мистер Финч?
— Вот эта особа внезапно ворвалась в комнату, где собрались гости, и прикинулась, будто я ее бросил. А потом свалилась на стол со свадебными подарками, словно упала в обморок. Очнувшись, она вылетела вон, а некоторое время спустя обнаружилось, что
Муллет прицокнул языком печально, но и горделиво. Девушки, они и есть девушки, как бы говорил он, но мало какая сравнится умом с его маленькой женушкой.
— Отдай мистеру Финчу ожерелье, заинька, — ласково сказал он.
— Нет у меня никакого ожерелья!
— Отдай, дорогая, как велит тебе Фредди, не то наживем неприятностей!
— Неприятности, — тяжело задышал Джордж, — уж точно будут!
— Ничего не скажу, чистая работа. Ни одна девушка в Нью-Йорке не сумела бы такого придумать, не говоря о том, чтобы потом безнаказанно удрать. Даже мистер Финч согласен, что проделано красиво.
— Если вам интересно мое мнение… — запальчиво начал было Джордж.
— Но мы ведь покончили с такими делами раз и навсегда, правда, душенька? Отдай ему ожерелье.
Черные глазки миссис Муллет захлопали. Она нерешительно ломала изящные пальчики.
— Забирайте свою дрянь! — наконец крикнула она. Джордж на лету поймал ожерелье и, сказав «спасибо», убрал его в карман.
— А теперь, мистер Финч, — вкрадчиво заметил Муллет, — пожелаем вам спокойной ночи. У моей крошки был утомительный день, и нам пора ложиться спать.
Джордж поспешил через крышу к себе. Придется пренебречь риском, решил он, покинуть безопасное убежище веранды. Ведь надо немедленно позвонить Молли, сообщить ей про ожерелье.
Он уже открывал стеклянную дверь, когда услышал оклик, а оглянувшись, увидел Муллета, торопившегося к нему от лестничной двери.
— Мистер Финч! Минуточку!
— Что еще такое? Мне нужно позвонить…
— Я подумал, обрадуетесь…
И с видом фокусника, который на забаву детям извлекает двух кроликов и большущий старый флаг из цилиндра, Муллет разжал пальцы.
— Ваше ожерелье, сэр.
Джорджева рука метнулась в карман и появилась пустая.
— О, Господи! Да как же?..
— Все моя крошка! — Глаза лакея сияли гордостью и нежностью. — Слямзила его у вас, когда вы уже уходили. Мне, однако, удалось ее убедить. Напомнил ей, что все эти делишки мы оставили в прошлом. Спросил: как же она будет жить на нашей утиной ферме, если у нее такое на уме? Она почти сразу все поняла. Если подойти к ней тактично и с любовью, она очень разумная.
Джордж глубоко вздохнул. Теперь он спрятал ожерелье во внутренний карман и, застегнув пиджак, отошел шага на два.
— И вы хотите, Муллет,
— Да, сэр. Мы покупаем маленькую ферму на Лонг-Айленде.
— Да ваша жена в первую неделю повыдергает перья у всех уток в округе!
Польщенный Муллет поклонился.
— Ни одна утка, сэр, и не догадается, что лишилась хвоста, — согласился он. — В нашей профессии никто и рядом не стоял с моей девочкой. Но, сэр, с этим теперь покончено. Она свернула бизнес. Окончательно и бесповоротно. Ну разве что наведается когда в большой магазин на распродажу. Женщинам ведь тоже нужно поразвлечься. Спокойной ночи, сэр.
— Спокойной ночи.
Вынув ожерелье, Джордж внимательно осмотрел его, снова спрятал в карман и, опять застегнув пиджак, отправился звонить Молли.
ГЛАВА XVII
Как-то миссис Уоддингтон прочитала рассказ, в котором описывалось, как многочисленные эмоции, а именно страх, ужас, изумление и тошнотворное смятение, «чередовались быстро, один за другим» на лице презренного негодяя, когда он осознал, что злодеяния выплыли наружу. И теперь, рассчитывая увидеть все это на луноподобной физиономии Ферриса, она нажала дверной звонок на девятом этаже.
Но ее ждало разочарование. Феррис, появившийся в ответ на звонок, подрастерял свою напыщенную величавость, но только из-за того, что мы, авторы, после тяжких битв за письменным столом всегда выглядим несколько встрепанными. Волосы у дворецкого стояли дыбом, поскольку он хватался за них в муках творчества, а на кончике носа расплывалось чернильное пятно. Но вообще он был в достаточно хорошей форме и даже не вздрогнул, увидев, что за посетительница пожаловала.
— Мистера Биффена нет дома, мадам, — ровно сообщил Феррис.
— Зачем мне мистер Биффен? — раздулась от праведного гнева миссис Уоддингтон. — Феррис! Я знаю все!
— Вот как, мадам?
— Нет у вас никаких больных родственников! — продолжала она, хотя тон ее намекал, что у человека, связанного с таким негодяем узами родства, есть все основания заболеть. — Вы здесь кропаете статейку о том, что случилось в моем доме, для грязного листка, каких-то «Сплетен»…
— В корпорацию входят также «Шепотом на Бродвее» и «Пересуды на Таймс-сквер», — услужливо подсказал дворецкий.
— Постыдились бы!
— Осмелюсь поспорить с вами, мадам, — вскинул брови Феррис— Профессия журналиста весьма почетна. Многие очень достойные люди писали для прессы. Гораций Грили, например, Делани…
— Что за чушь!
— Мадам?
— Ладно, это мы обсудим позже.
— Слушаюсь, мадам.
— А пока я требую, чтобы вы сопровождали меня на крышу…
— Боюсь, я должен со всей почтительностью отклонить это предложение, мадам. По крышам я с детства не лазил…
— А по лестнице вы еще в состоянии подняться?