Том 9. Три страны света
Шрифт:
— Как вы поживаете? — рассеянно спросил горбун и сел.
— Я здорова, — отвечала Полинька и с любопытством смотрела на горбуна, который потупил голову и задумался.
Так прошло с минуту. Вдруг он неожиданно поднял голову, глаза их встретились. Полинька быстро наклонилась к своему шитью; щеки ее вспыхнули ярким румянцем. Горбун приподнялся на своем стуле; глаза его страшно блестели; он весь превратился в зрение.
Полинька в ту минуту была необыкновенно привлекательна; краска, мгновенно вспыхнувшая, оставила в ее лице легкие следы и придавала особенную живость ее нежной коже. Опущенные глаза в полной красе выказывали ее длинные и густые ресницы; черные волосы
Горбун быстро встал и начал ходить по комнате. Полинька боялась поднять голову, чтоб опять не встретиться с его глазами.
В нем заметно было страшное волнение; горб его, казалось, колыхался от судорожных движений. Мерно и тоскливо прохаживался он по комнате, как медведь в клетке.
Вдруг он остановился среди комнаты, как окаменелый, и не сводил глаз с Полиньки, — наконец молча подошел к ней и стал гладить ее по голове. Полинька с удивлением подняла голову; но, не обратив внимания на ее движение, он спокойно продолжал ласкать ее, как маленького ребенка. Полиньке были неприятны и страшны его ласки; но она боялась обнаружить ему свое неудовольствие и снова наклонилась к шитью. Горбун переродился: его лицо приняло нежное и кроткое выражение; вглядываясь в густые и роскошные волосы Полиньки, он то бледнел, то краснел; руки его дрожали, дыхание было тяжело и прерывисто. Полинька чувствовала сильное смущение и уклонилась головой от его ласк. Горбун как бы испугался; он судорожно прижал ее голову к своей груди и горячими губами коснулся ее волос. Слабо вскрикнув, Полинька вскочила с своего места, остановилась в недоумении и с отвращением смотрела на горбуна. Он пошатнулся и, прислонясь к стене, закрыл лицо руками и дрожал всем телом, как в лихорадке. Вдруг едва слышный стон вырвался из его груди. Сделав шаг вперед, он дико и проницательно осмотрелся, но тотчас же с ужасом потупил глаза. Так он стоял, сохраняя совершенную неподвижность.
Полинька не могла понять, что с ним делалось; ей стало жаль горбуна и, помолчав, она робко окликнула его:
— Борис Антоныч!
Горбун с испугом поднял голову.
— Не случилось ли с вами какого несчастия?
— Несчастия? — повторил он, странно улыбаясь, и снова стал смотреть в пол.
— Вы очень скучны; что с вами?
Горбун посмотрел на нее, и в его глазах Полинька прочла бесконечную благодарность за свое ласковое слово. Она ободрилась и свободно продолжала:
— Право, вы сегодня на себя не похожи: отчего вы такой печальный?
Горбун грустно улыбнулся и проговорил слабым голосом:
— Для чего я вам буду рассказывать мои страдания? разве их весело слушать?
— Вы прежде были такой веселый.
— Я был весел для вас… но мне очень тяжело жить. В мои лета невозможно выносить…
— Что же такое случилось! — перебила его Полинька и, отбросив шитье в сторону, с любопытством ожидая ответа.
Горбун молчал. Наконец он с испугом схватил себя за голову и протяжно произнес:
— Меня давит, мне душно!
— У вас болит голова?
— Я весь болен, — слабым голосом отвечал горбун. Он казался самым дряхлым стариком в ту минуту,
— Вам скучно, Борис Антоныч? — Да! — поспешно и тихо пробормотал горбун.
Лицо его вспыхнуло, и он закрыл его руками.
Полинька печально вздохнула и взялась за шитье; в комнате было так тихо, что она могла слышать прерывистое дыхание горбуна. Они молча просидели несколько минут. Полинька задела рукой ножницы, лежавшие на столе, и они с звоном упали на пол. Оба вскрикнули, потом улыбнулись. Горбун нагнулся поднять ножницы, но их не было видно: он стал на колени и пристально всматривался. Полинька немного приподняла платье и прижала к дивану свои ножки. Ножницы показались, и горбун протянул к ним руку; но, увидав ножки Полиньки, он оцепенел… Она хотела встать — и коснулась его руки своей ножкой, которую он с силою сжал. Испугавшись, Полинька быстро опустилась на своё место и поджала ноги, как будто на полу лежала гадина.
Горбун был страшен: он весь уродливо изогнулся, горб его сделался огромен, волосы торчали, как щетина, шеи не было видно, и голова и горб — все слилось в одну отвратительную фигуру, и он в ту минуту скорее походил на чудовище, пораженное красотой женщины, чем на человека.
— Нашли? — спросила Полинька дрожащим голосом. Горбун подал ножницы и прямо смотрел ей в глаза.
Полинька отвернулась и протянула руку; горбун схватил ее и с жаром поцеловал. Полинька сделала движение, чтоб встать, но горбун удержал ее и страстно смотрел ей в глаза.
— Борис Антоныч, что с вами? — бледнея, вскрикнула Полинька.
Горбун ничего не отвечал; он вздрогнул и, как будто испугавшись чего, спрятал свою безобразную голову на колени девушки.
Полинька с отвращением отталкивала его… он целовал ее колени и плакал.
— Борис Антоныч, встаньте! — сердито закричала Полинька, и слезы выступили на ее глазах, и кровь бросилась ей в голову.
Рыдания были ей ответом. Полинька совершенно потерялась. Стараясь оттолкнуть голову горбуна, касаясь с ужасом и отвращением его жестких волос, она дрожала и горела. Стыд, негодование, страх вызвали слезы на ее глаза, и она горько плакала.
Задыхающимся, полным мольбы и рыдания голосом горбун повторял:
— Сжальтесь! сжальтесь над несчастным стариком! пощадите человека, которого никто никогда не щадил!
— Оставьте меня, оставьте! — кричала Полинька всхлипывая.
— О-о-одно слово! скажите хоть одно слово… утешьте старика!
И горбун, весь дрожа, приподнял голову и страстно смотрел на Полиньку. Она с отвращением отвернулась и гневно толкала его прочь, стараясь встать. Но он обхватил ее талию, и голова его упала к ней на грудь.
Переполненная негодованием, захватывавшим дыхание, Полинька вскрикнула, рванулась и привстала.
— Пустите меня! — грозно закричала она.
Горбун ничего не слушал. Он сжимал Полиньку в объятиях, целовал ее платье, обливал слезами ее руки; страшные, отчаянные стоны надрывали его грудь. Он был жалок в эту минуту, он был ужасен. Но Полинька ничего не чувствовала к нему — кроме отвращения. И когда, ослабев, он опустил свои руки, она ловко толкнула его и, вскочив на диван, обежала стол и стала за стулом. Грудь ее высоко подымалась, и, она грозно смотрела на горбуна. Он пытался ее удержать; но силы его оставили, и, как раненый зверь, упал он на диван и судорожно метался, подавляя свои стоны.
Полинька испугалась… Она подумала, что видит предсмертные муки горбуна. Но горбун вдруг вскочил и кинулся к ней с бешеным криком:
— Вы меня выслушаете!
Сложив руки на груди, Полинька смотрела на него умоляющим взором.
Он упал перед ней на колени и тихим, рыдающим голосом проговорил:
— Пощадите меня! дайте мне высказать вам…
Лицо Полиньки быстро изменилось: умоляющая женщина превратилась в торжествующую и кинулась к двери, думая убежать. В ту же минуту бешенство исказило черты горбуна, но он не двинулся с места.