Том II: Отряд
Шрифт:
— И он принял твое обращение за чистую монету?
— Ты не представляешь, что творилось в Карфагене, — нахмурился Фернандо. — Сперва разошлись слухи, что король-калиф мертв, и империя, казалось, вот-вот разлетится на куски. Потом эти огни в пустыне, где мы проезжали. Над могилами… И говорили, что это проклятие…
Аш видела, что он сейчас мыслями далеко от нее, и не прерывала поток воспоминаний.
— Я и сейчас так думаю, — добавил он, чуть помолчав. — Я проезжал там, когда мы искали лорда Леофрика. Там были рабы, бараны, козы, все… все мертвые. Они словно растаяли, как воск, они были в воротах
Note103
Приведенное описание поразительным образом совпадает с некоторыми описаниями военных экспериментов с мощными источниками электромагнитного поля. «Сияющий занавес», вероятно, вызван поляризацией молекул, как при северном сиянии (aurora borealis).
Аш, своими глазами видевшая раскрашенные стены пирамид над молчанием Диких Машин, почувствовала, как похолодел загривок.
Фернандо передернул затянутыми в рясу плечами, потянулся рукой к медальону:
— Я бы назвал это «джином».
— Не джин и не дьявол. Это Дикие Машины, — возразила Аш, указывая рукой на светлевшее за окном небо. — Они высасывают свет из мира. Даже думать не хочется, как это выглядит вблизи.
— Я и не собираюсь думать, — пожал плечами Фернандо.
«И это мой муж… бывший муж», — поправилась она.
Аш не заметила, закончился ли танец Кампина или «кляча» попросту свалилась с ног. Полдюжины добровольцев утащили ее со сцены. Бальдина и еще несколько девиц подсыпали на пол свежей соломы, и вперед выступил Генри Брант. Он был облачен в бархатную мантию, бывшую некогда красной — пока пятна копоти не выкрасили ее в черный цвет. На белых кудряшках сиял стальной венчик с торчащими в стороны шипами — только сейчас из кузницы. На цепь, болтавшуюся на шее, не пожалели упряжи от десятка лошадей — она была наспех склепана из удил.
«Молодчина, Ансельм, — размышляла Аш, тщетно отыскивая взглядом своего помощника. — Нам это сейчас вот как необходимо!»
Генри Брант властно простер перед собой руку и объявил:
Я — истиной король английской стороны, :
Вы с взгляда первого увидеть то должны.
Но вот за сына я давно тревожусь —
Скажите мне, здесь нет ли принца Джордж?
Из компании английских лучников выкрикнули:
— Ты из Йорком или из Ланкастеров?
Генри Брант через плечо ткнул пальцем в комедианта, изображающего принца Джорджа:
— Сам не видишь?
— Это же Ансельм, — воскликнула Флора, привставшая на цыпочки, чтобы лучше видеть. — Роберто! — выкрикнула она, весело блеснув глазами на Аш.
— Тогда это, пожалуй, ланкастерский король, — догадалась Аш.
Немалая доля шума исходила от парней, которые никогда не бывали в Англии, но были рады-радешеньки подзадоривать англичан. Аш готова была присоединиться к веселью, радуясь, что измотанные люди хоть ненадолго позабудут о войне, но ее останавливал напряженный взгляд Фернандо.
—
— Я не настолько глуп… — Фернандо вдруг коснулся ее руки и кивнул на ряженых. На лице его на мгновенье мелькнуло чистое неприкрытое веселье. Аш стало не по себе от его непринужденной грации, от мысли, что — если бы не война — он мог бы и дальше блистать на турнирах, женился бы на какой-нибудь баварской наследнице, завел детишек, и ни разу бы не заглянул в себя глубже, чем необходимо и ему бы в голову не пришло принимать монашеский обет.
— Чего же ты от меня хочешь? — спросила она. Его ответ утонул в громком хохоте. Роберт Ансельм с копьем в руке протопал на свободную площадку между латниками и женщинами из обоза.
— Господи помилуй, где еще увидишь такие доспехи! — заливалась Флора.
— Единственные в мире, — вторил ей брат.
Ансельм нацепил на себя столько железа, что непонятно было, как удается ему держаться на ногах. На ходу он оглушительно бренчал. Поножи были собственные, а вот кираса (на человека много толще и выше ростом) Аш сразу заподозрила, что он позаимствовал ее у кого-то из бургундцев. На широких плечах болтались многочисленные наплечники; наручи, стальные манжеты и налокотники были налеплены где в три, а где и в четыре слоя. Чеканный нагрудник сверкал и отливал серебром — его почти не прикрывала бурая накидка с белой звездой на груди. Под острием копья болтался белый вымпел — женская рубаха — с наляпанной кое-как красной розой.
Ансельм откинул забрало, показав ухмыляющуюся небритую физиономию, стукнул тупым концом копья в пол и широким жестом выбросил в сторону левую руку.
Я — принц Джордж, достойный рыцарь,
Кровь за Англию пролил…
Он выдержал паузу, дожидаясь аплодисментов, и, дождавшись, приставил ладонь к тому месту, где под шлемом, вероятно, скрывалось ухо:
— Громче! Не слышу!
Гром аплодисментов и топот ног сотрясли башню. Ансельм между тем продолжал:
Кто не славит мою храбрость?..
Тому дам цинка под зад!
Фернандо дель Гиз тихо застонал:
— Таких комедиантов и при дворе у Фридриха не бывало!
— А, только наемники живут полной жизнью! — серьезно согласилась Аш.
Он смеялся совсем по-мальчишески, но стоило ему стать серьезным — и на лице проступали морщины. Три месяца назад, в Карфагене, их еще не было.
«Три месяца, — подумала она. — Всего-то. Солнце из созвездия Девы перешло в Козерога. Совсем недолго…»
Она заметила, как он напрягся при выходе следующего актера.
Эвен Хью, пошатываясь, выдвинулся вперед. Поверх кольчуги он натянул женскую сорочку с квадратным вырезом. Желтоватый подол болтался на уровне коленей. Стрелки и латники встретили его громкими воплями, какая-то из женин — кажется, Бланш — пронзительно свистнула. Аш, все еще смеясь, недоуменно наморщила лоб. Только когда уэльсец, морщась, натянул на пробитую башку визиготский помятый шлем, она догадалась, на кого пародия.
Эвен с показной робостью прокрался на площадку, сжимая длинное карфагенское копье.