Тони и Сьюзен
Шрифт:
— Что я должен буду делать?
— Быть там. Довериться мне и быть там.
— А потом? То есть каков ваш план?
Бобби Андес немного подумал, как будто решая, говорить или не говорить.
— Я вас спрашивал. Что вы хотите, чтобы я сделал?
— Не знаю. А что вы хотите сделать?
— Я хочу привлечь этого мудака к ответственности.
— Ладно.
— Тогда скажите мне. Вот вы судья.
— Что вы имеете в виду?
— Чего он заслуживает? Пяти лет и досрочного освобождения, да?
Пытаясь понять, какие слова из него хотят выжать, Тони не сказал ничего.
— Чего посерьезнее, а? (Тони глядел сквозь головокружение,
— Ох, нет, нет. — Тони похолодел: неужели Бобби Андес спрашивает разрешения убить Рэя? Он задал вопрос снова, и его голос сорвался: — Что вы собираетесь сделать?
Бобби Андес бросил на него непонятный испытующий взгляд. Потом рассмеялся.
— Успокойтесь, — сказал он. Он начал говорить осекся и через секунду заговорил тише. — Я хочу отвезти его к себе на дачу и там подержать. Я хочу его обработать. Немного распустить руки, заставить его немного помучиться. Посмотреть, что он будет делать. Как вам это?
Тони вполне мог представить себе, что получит от этого удовольствие. Эта возможность виделась ему как маленькая блесткая россыпь во мраке.
— Это ваше дело, я хочу, чтобы вы все видели. Вы можете помочь.
У Тони Гастингса, испытавшего облегчение больше от успокоительного тона, чем от слов, оставались вопросы, два-три вразумительных и другие, не столь определенные, но он увидел в глазах Бобби Андеса нетерпение — как страх смерти или конца света.
— Если вы заставите его признаться, будет хорошо, — сказал он.
Бобби Андес засмеялся.
4
Сьюзен Морроу видит, как в битве эвфемизмов вырисовывается новая проблема — если только это не отвлекающий маневр. Ей так не кажется, маневр, похоже, настоящий: Бобби Андес берет закон в свои руки. Тони Гастингс и Джон Уэйн: два в одном. Страниц осталось мало, самое большее пять глав, скорее четыре, и риск разочарования сейчас велик, как никогда.
Между тем — диалог. Диалог Сьюзен нравится — мимолетные слова прикрепляются шрифтом к странице, как расплющенные на дороге животные, и можно вернуться назад и устроить им смотр в их непоследовательности — как когда Бобби Андес ни с того ни с сего говорит: паршиво тут. Но все же за этими воображаемыми Пенсильванией и Огайо стоит «я» Эдварда-писателя. Тони Гастингс, Рэй Маркус, Бобби Андес, Луиза Джермейн, тени Лоры и Хелен — все эти люди, которые, как ей представляется, имеют некоторое отношение к ней, — суть знаки колоссального Эдвардова «я», вынесенного на экран. Двадцать пять лет она выталкивала это Эдвардово «я». угловатое и грубое, из своей жизни. Как ловко оно действует теперь, впитывает в себя ее собственное, превращает ее «я» в его.
Ночные животные 22
Две машины — Тони Гастингс следует на своей за Бобби Андесом по тихим улицам Топпинга к «Герману». Большая стоянка у «Германа» — расплывшегося во все стороны одноэтажного здания с красной вывеской в окне. Вывеска светила ярче сумерек и ускоряла приход ночи. Бобби подошел к машине Тони.
— Ждите здесь, — сказал он.
Тони смотрел из машины на дверь «Германа», и наступала ночь. Вскоре вышли двое мужчин. Он узнал Бобби и понял, что второй — это Рэй. Они разговаривали в свете вывески. Рэй стоял, уперев руки в бедра,
— Едем ко мне на дачу. Это Бэр-Вэлли. Езжайте за нами.
Спустилась ночь, они ехали караваном из трех машин — полицейская машина впереди — по быстрой долинной дороге. Посторонняя машина вклинилась между Тони и Бобби, обогнала Бобби, но полицейскую обогнать не осмелилась, и следующие пять миль это был караван из четырех машин.
Он увидел, как замигали поворотники передних машин, и включил свой, хотя сзади никого не было. Боковая дорога влево, на указателе написано «Уайт-Крик». Дорога пошла между полями, прямая и узкая, ухабистая, пришлось ехать медленно. Тони различал впереди кряж, вздымавшийся из плоского ложа долины. Поля кончились, и дорога повернула влево. Под откосом справа от них была узенькая речка, за ней лес. Свет впереди, домик в роще рядом с речкой. Две машины остановились под деревьями, и Тони остановился рядом. Все вышли, и Тони пошел за ними к домику.
— Моя дача, — сказал Бобби Андес.
Они вошли с закрытого сетками крыльца. В маленькой комнатке как будто собралась толпа, и Тони не сразу в ней разобрался. Там была женщина, но все остальные приехали из «Германа»: двое полицейских, Бобби Андес, Рэй Маркус. В руке Андеса был пистолет, который своим видом потряс Тони, словно пенис, выставленный напоказ. Бобби сверлил взглядом женщину. Он спросил:
— Как ты тут оказалась?
Она была крупнее его. Свитер и слаксы, усталое лицо. Ей, вероятно, было за сорок, и она напоминала школьную учительницу.
— Меня Люси привезла.
— Черт.
Рэй заметил Тони.
— Эй, а этот здесь что делает?
В комнате был стол посередине, кровать, несколько старых стульев. Закуток с плиткой и раковиной, задняя дверь и открытая дверь в спальню. Рэевы наручники блестели под светом лампочки, свисавшей с балки. Он сел на кровать.
Двое полицейских ушли. Тони услышал, как отъехала их машина. Бобби представил женщину Тони.
— Это Ингрид Хейл, — сказал он.
— Привет, Ингрид! — сказал Рэй.
Ингрид смотрела на Тони с любопытством.
— Значит, вы мистер Гастингс, — сказала она. — Я вам сочувствую.
— А мне сочувствуете? — спросил Рэй.
— Заткнись, — сказал Бобби Андес. — Могла бы предупредить, — сказал он Ингрид.
— Откуда мне было знать? Что ты вообще здесь делаешь? — Словно ей было стыдно ссориться перед незнакомыми людьми.
— Работаю, — сказал Бобби. — Я хочу, блядь, сделать свою полицейскую работу, боже ты мой.
— Здесь? С каких пор ты делаешь свою полицейскую работу здесь, Бобби?
Он стоял бледный, как будто пораженный неким внутренним сигналом.
— Господи, тошнит, — сказал он. Он сунул пистолет Ингрид. — На, подержи.
— Что? — Она перекладывала его из руки в руку, словно боясь обжечься. — Не возьму. — Она отдала его обратно.
Он сунул пистолет Тони.
— Примените, — сказал он. — Застрелите его. Я сейчас вернусь.
Тони глядел на пистолет, ощущая его тяжесть, и гадал, как он действует. Бобби вышел за дом. Им было слышно, как его рвет за дверью. Рэй посмеивался.