Тонкая нить(изд.1968)
Шрифт:
— Ну как? — спокойно спросил Миронов, не выпуская его руки. — Сами пойдете или вас проводить?
Летчик не отвечал. Он бешено рвался из рук Миронова, стараясь освободиться. Видя, что ему не урезонить вконец потерявшего голову человека, Миронов чуть повернул его руку так, что тот взвыл от боли, и толкнул его к выходу из ресторана. В этот момент около них выросли фигуры оперативных работников уголовного розыска, появился Луганов.
— Ай, ай, ай, — укоризненно сказал, обращаясь к летчику, тот, что был в милицейской форме. — Нехорошо,
— Что, старшина, — уныло спросил летчик, буйство с которого при появлении милиционера как рукой сняло, — опять пятнадцать суток припаяешь?
— Сколько положено, столько и припаяют, — миролюбиво ответил сотрудник уголовного розыска, выступавший в роли старшины милиции, — давайте пройдем…
Летчик, руку которого Миронов выпустил, как только появился «милиционер», направился было к выходу, но у самой двери внезапно заартачился:
— Позволь, старшина, позволь. А его? — Он указал на Миронова. — Его тоже бери. Ехать в отделение, так вместе. Веселее будет…
— А уж это, гражданин Савин, мы сами разберемся, кому куда ехать, — непреклонно сказал «старшина», легонько подталкивая летчика к выходу. — Вас, гражданин, — обернулся он к Миронову, — попрошу задержаться.
Как только входная дверь за летчиком и «старшиной» захлопнулась, Миронов поспешил в зал, к Войцеховской. Проходя мимо стоявшего со скучающим видом Луганова, он чуть замедлил шаги и тихо обронил:
— Надо немедленно выяснить, что представляет собой этот самый Савин, собрать о нем все данные.
Луганов усмехнулся и чуть заметно кивнул: сам, мол, знаю — не маленький.
Войцеховская сидела на своем месте, внешне сохраняя спокойствие. Только приглядевшись к ней и заметив, как она нервно покусывает губы, можно было определить, что Анна Казимировна взволнована. Быстрое возвращение инспектора ее заметно обрадовало, но и, по-видимому, удивило. Очевидно, она не рассчитывала, что инспектору удастся так быстро и, судя по его виду, по выражению лица, так легко отделаться от пьяного скандалиста.
— Андрей Иванович, дорогой! — радостно воскликнула она, едва Миронов уселся на свое место. — Вы избавились от него, от этого ужасного типа? Как я боялась за вас, как волновалась! Но он сюда больше не вернется?
— Думаю, не вернется, — пожал плечами Миронов. — Его забрал милиционер. Там, в вестибюле. Кто он такой, кстати, откуда взялся?
— Ах, не спрашивайте, Андрей Иванович. Это ужасный человек! Я же говорила вам, говорила, что незачем идти в ресторан. Видите, что получилось.
— Ну, допустим, ничего особо страшного не произошло, могло быть хуже. Представьте себе, поднял бы он скандал, затеял драку — что с пьяного возьмешь? А там шум, огласка… Однако что же это все-таки за ужасный человек, откуда вас знает?
— Знает меня? Нисколько. И я
— Наговорить-то он ничего не наговорил. Не успел. Но вы же сами сказали, что это «ужасный человек», поэтому я и решил, что он вам известен. Да и он, судя по всему, вас знает. Иначе зачем ему было затевать этот скандал? Впрочем, если я ошибся, прошу извинить, — сухо сказал Миронов.
— Андрей Иванович, ну зачем же так? — жалобно сказала Войцеховская. — Ведь все проще простого. Этот человек — Савин его фамилия, он летчик — преследует меня уже целый год, если не больше. Но я-то при чем? Чем я виновата? Прошлой осенью он привязался ко мне на улице, когда я возвращалась домой из школы. Был он тогда трезв и вел себя вполне прилично. Он сказал, что уже месяц, как ходит за мной по пятам, но все не решается подойти, заговорить. А вот теперь решился. Заявил, что я — его судьба, что без меня он не может жить, одним словом, наговорил целый короб глупостей. Я не стала его слушать и потребовала, чтобы он оставил меня в покое. Он ушел, но через день-два все повторилось. С тех пор он беспрестанно преследует меня, хотя я не давала ему к этому никакого повода. Повторяю, в чем же моя вина? Судите меня, если находите нужным, но будьте же хоть чуточку справедливы…
Глаза Войцеховской налились слезами. В этот момент она была до того хороша, выражение ее лица было столь искренним, что Андрей невольно подумал: «А может, это все и правда? Из-за такой женщины потерять голову нетрудно».
— Милый, хороший, — внезапно понизила голос до шепота Анна Казимировна, завладевая рукой Андрея, — спасите меня. Помогите. Помогите отсюда уехать… Вы можете…
— Как — уехать? — растерялся Миронов. — Куда? Что-то я не возьму в толк…
— Господи, неужели так трудно понять? Я не могу здесь больше оставаться. Савин не даст мне житья. Вы же видите, до чего он дошел? Из Крайска мне надо уехать, иначе я погибла. Да и вообще, что я здесь вижу хорошего, кому нужна? — В ее голосе прорвалось сдержанное рыдание.
— Куда же, куда вы хотите уезжать? Чем я могу помочь? — с недоумением спросил Миронов.
— Ну, это же совсем просто, — улыбнулась сквозь слезы Войцеховская. — Устройте мне перевод в центр. Что вам стоит? Хотите… хотите я… я поеду с вами… совсем…
«Да, — подумал про себя Андрей, — это ход!»
— Как же так, сразу… — всем своим видом изображая полную растерянность, начал Миронов. — Перевод? Как его организовать? Со мной могут и не посчитаться, не такая уж я персона. Да и как вы устроитесь?.. Нет, нет, это совсем не просто. Тут все надо обдумать, взвесить…
— Ах, какая ерунда! — воскликнула Войцеховская. — Что тут взвешивать! Мне надо уехать, вот и все. А жить?.. Жить я могла бы… у вас. Вы же говорили, что живете один?..