Тонкие грани
Шрифт:
– Алисия, мое терпение скоро лопнет, – фу как вульгарно звучало мое имя из его рта!
Оказавшись на улице, я поежилась от холода и огляделась по сторонам. Недалеко возвышалась трехметровая изгородь, через которую я, будь, наверное, даже женщиной-кошкой, точно бы не перелезла. Способности супермена может быть, мне еще и помогли, но вот женщины-кошки окончательно усугубили положение, учитывая факт обитания двух ротвейлеров на участке. Одно не укладывалось в голове – зачем возводить все эти стены, заводить собак и пытаться обезопасить себя, если в итоге какой-то придурок просто приезжает среди ночи и стреляет
Почти не дыша, я старалась не создавать лишнего шума, сильно надеясь на то, что собакам нет до меня никакого дела, и те оплакивали бездыханное тело хозяина. Голос Клайва стих. Но зато я отчетливо слышала, как бешено стучит мое сердце в груди. Казалось, что гул от его ударов разносился на несколько метров вперед. В сотый раз, посетовав, что не обладаю никакими сверхспособностями, я прижалась спиной к стене дома и затаилась. Я не знала куда идти. Встреча лицом к лицу с Клайвом – это всего лишь вопрос времени. И единственный раз в жизни мне захотелось, чтобы стрелки часов замерли хоть на мгновение, чтобы я могла перевести дыхание и подумать о дальнейших действиях.
Что я там говорила, умирать не страшно? Почему-то от рук наглеца и вправду было не так страшно умереть. Его глаза блестели каким-то особым сиянием, манившим к себе. Банальное описание, но большинство мотыльков как раз и умерли такой нелепой смертью, летя на свет «спасительного» фонаря. Но вот умереть от рук Клайва... это уже другая история. Здесь я ощущала себя загнанным в ловушку животным, которое не убьют сразу, а помучают для развлечения. Хотя нет, один дар у меня все же был – я хорошо разбиралась в людях. Несмотря на то, что всего лишь пару минут видела этого Клайва, могла с уверенностью сказать, что он как раз и был тем «охотником», которому доставляло удовольствие видеть мучения жертвы. Интересно, куда он сначала выстрелил наглецу? Вдруг стало жутко от мысли, что, возможно, пройдя еще несколько шагов в сторону, наткнусь на тело Рика... Жалко, а ведь он был, безусловно, красив. Выразительные черты лица и сложенная мускулатура мужчины однозначно не могли оставить равнодушной ни одну женщину.
– Алисия, – хрипловатый голос Клайва прозвучал прямо над ухом, и я опешила от оцепенения, сковавшего все тело. – Ах, вот ты где! – радовался он как ребенок. Ну, точно, если выживу, то собственноручно сдамся психиатрам. Потому что не могли нормального, психически здорового человека преследовать такое количество сумасшедших кретинов.
– Где Рик? – спросила я дрожащим голосом. Во рту пересохло от напряжения.
– Ты хочешь, чтобы он к нам присоединился? – а я еще считала сумасшедшим наглеца. А тут оказывается, экземпляр поинтереснее. Для психиатров, конечно же. «Да просто мечтаю, чтобы труп Рика сейчас лежал рядом с нами!» – чуть было не ляпнула я. Интересно, какая у него болезнь? Шизофрения? Вуайеризм?
В руках Клайва я заметила блестящую черную поверхность в металлической оправе и сразу же поняла, чей пистолет у него в руке. Да, бесспорно, это было оружие наглеца. Той ночью на стоянке я успела не только хорошо его рассмотреть, но и испробовать на себе же собственноручно. А вот теперь стало страшно. Нет, не так – жутко! Страшно – в моем понимании, когда хотя бы приблизительно знаешь чего бояться, а жутко бывает лишь в тот момент, когда смутно представляешь, что с тобой будет дальше.
– Ты такая аппетитная, – он откровенно рассматривал мои голые плечи. Клайву не хватало только облизнуться для достоверности.
– Где Рик? – снова спросила я, в глубине души надеясь, что тот чудесным образом остался жив и два выстрела, которые до сих пор звучали в ушах, не ранили его смертельно.
– Если ты тревожишься о том, что он побеспокоит нас, то напрасно, – захотелось врезать этому уроду по яйцам так, чтобы тот забыл об их существовании и… больше не смог бы плодить себе подобных.
– Тревожусь! – выпалила я в бешенстве. – Потому что если ты хоть пальцем тронешь меня...
– То что? – Клайв перебил и коснулся пальцами плеча. Меня передернуло от отвращения. Ногти против пистолета... Наверно, очень скоро я встречусь не только со Стэнли и родителями, но и наглецом.
– Ничего, – равнодушно ответила я, понимая, что сопротивление бесполезно.
Отвращение к этому мужчине зародилось где-то в глубине на подсознательном уровне. Казалось, еще одно его прикосновение, и меня стошнит прямо на него. Клайв провел толстыми пальцами по шее и коснулся ими губ. Когда настойчивый палец попытался открыть мне рот и оказаться внутри, я инстинктивно тот прикусила. Издав непонятный рык, Клайв впечатал меня в холодную стену дома. Руки зажали горло в стальной хватке. Пульсирующая боль в голове вернулась с нехваткой воздуха в легких. Прикрыв глаза, чтобы не смотреть на подонка, я подумала о том, что по сравнению с Клайвом Рик был истинным джентльменом.
– Какая ты дикая, – восхищенно порычал он мне в губы. Так он еще и мазохист?! Полный комплект идиота! И на что я только надеялась? Чудес не бывает.
Передо мной стоял тот самый редкий вид человека, который испытывал удовольствие, когда его жертва предпринимала попытки к сопротивлению. Таким образом, он заводился от этого лишь сильнее. Поэтому провяленное безразличие с моей стороны сыграет для меня куда лучшую службу, чем отчаянные попытки вырываться из рук.
– Если ты будешь хорошей девочкой, то я постараюсь не обидеть тебя. Если поняла, моргни глазами.
Воздуха в легких практически не оставалось, и я начинала чувствовать, как паника охватывает мозг, не имея возможности вдохнуть полной грудью. Я моргнула. Это единственное, что я могла бы сейчас сделать.
– Хорошо, – похвалил меня садист и ослабил хватку.
Я бешено начала дышать, чувствуя головокружение и ощущая темноту в глазах.
– Сейчас ты сядешь в мою машину и поедешь со мной. Моргни, если поняла, – я моргнула, но, ни черта, не поняла.
С какой стати я должна была ехать с ним? Куда? Что, если наглец все еще жив и ему необходима помощь? Должна ли я была кинуться к нему и предупредить о том, что к нему среди ночи приехал какой-то человек? Теперь, конечно, было поздно сожалеть о несовершенном поступке... Или совершенном… когда осталась в гостиной, а должна была вернуться в комнату.