Тонкие струны души разрывая
Шрифт:
– Анжелочка, привезли вашу прелесть.
И тут же скрылась с глаз. Я передразнила:
– Анжелочка. Ути-пути.
– Брось, надо же кому-то дом охранять. У меня есть она. Цербер, а не баба.
Опасаясь, что Анжела вернется к набившему оскомину разговору, я поспешила сосредоточиться на другой, не менее животрепещущей теме:
– Главное, чтобы клиенты от страха не разбежались.
– И то верно, – согласилась Анжела. – Посмотрим. А к вопросу о Церберах, ты со своим что собираешься делать? Поговорила с Владом?
– Он
– Чем же яхонтовый наш бриллиантовый не доволен? Не угодил кто али как?
– Не знаю, – пожала плечами я. – Он не говорит, я не спрашиваю.
– Зря. Если в бизнесе проблемы, надо бы знать заранее. А ну как на фаст-фуд придется переходить. К подобному лучше быть готовой и найти запасной аэродром. Лучше два. Нам, девушкам, иначе нельзя.
– Учту.
Анжела легко поднялась. Обхватила мою голову ладонями и звонко чмокнула в макушку. Наставительно изрекла:
– Учись, пока я жива. А с водителем пора кончать. Погрел уши, и будет.
Я и не собиралась медлить. Но в последние дни Влад действительно был сам не свой и докучать ему еще и этим не хотелось. Однако засланный казачок мне действительно без надобности. Здесь Анжела права.
– Учусь. Сил не покладая!
– То-то же! – погрозила пальцем она и по-ребячьи улыбнулась. – Пойдем! Сил уж нет терпеть!
К моменту нашего появления в зале портрет уже принялись вешать. Анжела с замиранием сердца следила за каждым движением рабочих. Их это, несомненно, нервировало. Но с задачей они все же справились. Анжела выдохнула с облегчением и тут же замерла с блаженным видом. На ее глазах появились слезы умиления.
Что ж, Евсей талантлив был не на словах – на деле. Картина, висящая передо мной, – еще одно подтверждение сему.
Пошатавшись в ресторане еще с полчаса, я отправилась домой. Всю дорогу я обдумывала предстоящий разговор. Но состояться ему было не суждено. Влад изменил наши планы. Вместо ужина тет-а-тет дома он пригласил меня в ресторан. Придется терпеть общество его партнеров и улыбаться. О водителе же заговорить не получится.
На подобные встречи он брал меня частенько. Похвастаться. Но не только. Большинство мужчин видели во мне красивый фантик, женщин – дорогую шлюшку, занимающую место его законной супруги. Как правило, к концу вечера им приходилось менять свое мнение. Но не всегда. Иногда Влад предпочитал, чтобы я лишь слушала их разговоры, а свои мысли и рекомендации высказывала лишь ему.
Он любит повторять, что ценит мой ум. Но считает ли равной себе? Едва ли.
Я надела платье в пол из шелка цвета ночного неба. Высокие шпильки. Обнаженные плечи. Уложила волосы в изящный пучок. Небольшая завитушка игриво щекотала шею.
Я смотрела на женщину в зеркале, отстраненно оценивая ее внешний вид, фигуру, наряд. Казалось, речь не обо мне. Там, в зазеркалье, была другая Ева. Чужая. Я боялась смотреть ей в глаза. Отчаянно захотелось разбить зеркало. Чтобы оно разлетелось
– Ева!
Надела улыбку словно наряд. И пошла на его голос. При виде меня Влад замер. Улыбнулся счастливо. Искренне.
Попытался поцеловать, но я вовремя увернулась.
– Макияж!
Усмехнувшись, он оставил поцелуй на шее, плече. Его губы дарили тепло, нежность. Я потянула на себя его галстук, но он поймал мою руку, сжал в свой ладони. Сказал, смеясь:
–Ты коварная женщина, Ева. Но сегодня этот трюк не пройдет. Нам действительно придется скучать на этом ужине. Это важно.
– Жаль, – признав поражение, вздохнула я.
Он потянул меня за собой. Я вновь оказалась перед огромным зеркалом в своей гардеробной. Но той другой Евы не было больше. Она исчезает, если появляется кто-то еще.
Обняв меня со спины, Влад вновь поцеловал обнаженное плечо. Хитро прищурился и достал из кармана пиджака роскошное ожерелье. С гордостью и трепетом он надел его на меня. Застегнул замочек. Задержал в пальцах кудряшку.
– Нравится?
– Очень.
Я обернулась к нему. Но больше увлечь не пыталась. Провела ладонью по колючей щеке. Иногда ожидание в радость. Предвкушение.
Вопреки опасениям, ужин прошел сносно и быстро. Последнее особенно приятно. Партнеры Влада спешили на самолет в Москву и с разговорами не затягивали. Спасибо им за это.
После того, как они отбыли восвояси, мы посидели еще немного. Влад вертел мою руку в своей, а я, не выдержав, спросила:
– У тебя все хорошо?
Он хотел отшутиться, но передумал. Сказал туманно:
– Пока нет. Но скоро будет. Тебе не о чем волноваться. Я разберусь.
– В этом я нисколько не сомневаюсь. И все же мне хотелось бы, чтобы тебе действительно не о чем было беспокоиться.
– Сейчас все мои мысли о тебе. Остальное неважно.
– Раз так, нам опасно оставаться на виду.
Влад рассмеялся и подозвал официанта. Счет был оплачен, машины поданы. Но у гардероба вновь зазвонил его мобильный. Пробормотав короткое: «Извини!», он сосредоточился на разговоре. Номерки от верхней одежды остались у него, но ждать мне не хотелось.
Я вышла на улицу, машины ждали у подъезда к ресторану. Шаг, другой – и я в салоне.
Мороз обжог кожу. Я вздрогнула. И тут же улыбнулась. Опасно-приятная свежесть.
– Здравствуй, Ева.
Вздрогнув от неожиданности, я обернулась. Справа от меня стояли отец и сын Тарасовы. Вот так встреча! Все Анжела! Лихо не то, что будить нельзя, но и вспоминать.
– Добрый вечер, Павел Викторович.
После появления закона о запрете курения в ресторанах и кафе желающим подымить приходилось делать это на улице. В любую погоду. Тарасовы холодов не боялись и коптили небо и легкие в свое удовольствие.
Я чувствовала взгляды мужчин каждой клеточкой своего тела. Я могла бы вернуться к Владу или сесть в машину. Но не сдвинулась с места.