Топот шахматных лошадок
Шрифт:
— Чудеса за чудесами, — сказала Белка. — Ты нас познакомь с ним, с Лихо Тихонычем. Интересно ведь…
— Ну, как-нибудь при случае, — откликнулся Драчун. Без особой охоты, но и без явного нежелания. — Только дорога туда длинная…Когда вернулись на площадь к бассейну, Костю окликнул Птаха. Костя думал, он скажет: «Где это вы гуляли?», но Птаха очень серьезно (и чуть ли не виновато) сообщил:
— Тут тебя один дяденька искал, рыжий такой. Он сказал, что будет тебя ждать у солнечных часов.
У Кости почему-то сразу упало сердце. Он кинулся
Вадим сердито сидел у часов, на краю площадки с циферблатом. Глянул мимо подбежавшего Кости.
— Куда ты сгинул? Дома нет, шарик твой локаторы не берут, видать, здесь какой-то барьер. Мобильник не отвечает…
— Разрядился… — выдохнул Костя. — А что случилось?
— Вот… — Вадим протянул узкий белый конверт.
…И дальше все было как во сне: тот же голубой лист с крупными буквами, те же слова… Только слез не было. Костя минут десять молча сидел, прижавшись к Вадиму плечом. Вадим тоже молчал. Сверху жарило солнце, но было зябко.
Потом Костя спросил:
— А отец Сергей сейчас где? В церкви?
— Наверно. Или рядом…
— Я схожу…
— Проводить?
— Не надо, я один, — с комком в горле проговорил Костя.
— Когда придешь домой, заряди мобильник. И позвони…
— Хорошо.
Голубые луковки и кресты маленькой церкви были видны за крышами. Костя пошел к ним, оказался в проходе между деревянными заборами, потом на знакомой аллее. Вышел к церковному крыльцу. Глянул на образ, на книгу в руках у Спасителя. «Да любите друг друга».
«Мама, я тебя люблю…»
В церкви был только священник. Стоял у дальней стены, поправлял на ней небольшую икону. Костя подошел к нему со спины.
— Отец Сергей…
Тот оглянулся, сказал без улыбки:
— Отец Сергий. Впрочем, все равно… Костик, я тебя ждал. Вадим позвонил…
— Значит, вы знаете?
— Да, Костик.
— А… можно какую-нибудь молитву… или службу?
— Я отслужу. Чуть позже. А ты помолись пока сам.
— Я не умею, — прошептал Костя.
— А как умеешь. Своими словами. Чтобы душа ее нашла приют у Господа… И свечку поставь.
Он положил Косте на плечо легкую ладонь, повел его обратно к двери. Там на столике, на обычном расписном подносе лежали тонкие желтые свечи. Отец Сергий дал одну Косте.
— Можешь поставить вон туда…
Костя оглянулся. Увидел знакомый образ Богородицы с Младенцем — над железным ящиком со щелью. Рядом с ящиком стоял высокий, Косте по грудь, подсвечник — медная тарелка на тонкой подставке, а на тарелке гнезда для свечек. Две свечки горели в этих гнездах. Костя зажег свою от дрожащего огонька. Вставил свечку в гнездо. Она покосилась, Костя поправил. От огоньков тянуло теплом, капля воска упала на руку. Горячая, но не злая, ласковая даже. Не то что кипяток… Маленький Иисус и Мария смотрели на Костю с печальным пониманием. Костя неумело и суетливо перекрестился.
«Ну, раз уж так получилось… — мысленно сказал он. — Раз уж теперь ничего нельзя поделать… И если тот мир в самом деле есть… Я ведь ничего не прошу для себя, но для нее… пусть там с ней не будет ничего плохого… и пусть она помнит про меня. Пожалуйста…»
Огонек свечи вздрогнул, качнулся, затрещал и сделался неподвижным. Костя тоже вздрогнул. Постоял, зажмурившись, и быстро вышел из церкви. И пошел, пошел, потом побежал по аллее.
Куда ему было бежать? К кому? Только туда, в привычный мир Институтских дворов. Но, оказавшись на площади с бассейном, Костя понял, что не хочет никого видеть. И он не пошел к бассейну. Он пошел туда, где вытекающий из бассейна ручей убегал в заросли. Там лежал плоский камень-гранит. Костя сел на него, уткнулся лбом в колени и заплакал.
Пока читал письмо, не плакал, в церкви не плакал, когда бежал сюда, не плакал. А сейчас сдерживаться не было смысла. Зачем?
Он дал волю слезам, и они щекочущими струйками потекли по ногам.
И была в этих слезах горечь с облегчением пополам. Хотя нет, горечи все же было больше…
Сперва он был один. Но скоро подошла Луиза. Потерлась о ногу гладким боком. Муркнула вопросительно. Костя погладил ее, не поднимая головы. Потом за спиной остановилась Белка (Костя сразу почуял, что это она).
— Что случилось, Костик? — тихо сказала Белка.
Он не стал отмахиваться, говорить «ничего не случилось, отстань». Протянул через плечо письмо. И понял, что она читает.
Белка прочитала, помолчала и спросила шепотом:
— Она умерла?
— Да, — всхлипнул Костик. — И теперь у меня совсем никого нет.
Оказалось, что сзади не только Белка. Оказалось, что еще Вашек и Сега. Вашек положил руку на Костино плечо (почти как отец Сергий), а Сега сел рядом и шепотом сказал:
— Ну почему уж совсем уж никого? Мы же все-таки есть…
Пока вертится колесо
С Лихо Тихонычем познакомились раньше, чем ожидали. И, как говорится, не от хорошей жизни…
Через три дня после посещения Круглого болотца Белка, Вашек, Сега, Костя, Драчун и Дашутка сидели на краю площади с памятником Пространственному Абсолюту, в траве. Разглядывали древнюю монету с портретом дядьки в греческом шлеме — Драчун ее нашел накануне вечером в бассейне. И вдруг Сега сказал брату:
— Что-то голова кружится…
Он сказал это шепотом, но услышали все. И у всех сразу — нервы втугую… После того случая, когда Белка познакомилась с братьями Горватовыми, у Сеги было два приступа — оба несильные и, к счастью, дома. (Один раз — когда он узнал из Аленкиного письма, что она не вернется к сентябрю, а останется в Таганроге на год.) А на Институтских дворах ничего подобного не случалось. Казалось, что здесь и не может случиться. И вот — нежданно-негаданно.
— Ну-ка, ложись, — быстро сказал Вашек. — Расслабься. Дыши спокойно, не бойся… — И выхватил мобильник.