Торговцы грезами
Шрифт:
Это простое соображение медленно, но верно перерастало в уверенность, находя все новые подтверждения. Ну скажите на милость, где вы встречали женщину, которая ведет себя так, словно несколько лет провела в подземной тюрьме-одиночке или тайном храме Митры со строжайшим обетом молчания, а вырвавшись на свободу, продолжает соблюдать накрепко вколоченные правила?
Женщину, которая не издает почти никаких звуков, только порой урчит, как довольная пантера? Которая целуется, не размыкая губ, и то всячески увертывается от вас, а то начинает вытворять такое, что искушенные красотки
Правильный ответ – нигде. Значит, вам просто не повезло.
Впервые за пять дней пребывания в Дэлираме киммериец чувствовал себя полностью довольным жизнью. Все таки сто раз правы те, кто утверждает: «Все, что не происходит в мире – к лучшему.» Если бы не проигрыш, он никогда бы не встретил маленькую девушку, похожую на кошку с золотыми глазами, решившую по каким-то известным только ей причинам прикинуться женщиной.
Рата сидела, поджав ноги, и тщетно пыталась расчесать волосы, превратившиеся в хорошо свалявшуюся шерсть. Костяной гребень намертво застревал в перепутавшихся прядях, однако девушка с невиданным упрямством продолжала свое дело, не обращая внимания на иронические смешки Конана и его советы типа: «Обстригись, могу даже нож одолжить.»
– Нечего хихикать! – наконец не выдержала она, лишившись особо густого локона. – Ну посмотри, что ты натворил!
– Брось, – киммериец попытался отобрать у нее гребень. – Иди сюда.
– Пусти! – дурашливо заверещала Рата. – Ай! Ну отпусти же!
Она тщетно попыталась вырваться и засмеялась.
Лучше бы она этого не делала.
Конан никогда не думал, что такая простая вещь, как улыбка, может превратить милое и ничем в общем не примечательное лицо в подобие жуткой маски, смахивающей на изображение лика Дэркето. Безумной Дэркето – стигийской богини страсти, сводящей с ума и заставляющей людей становиться животными.
За узкими губами девушки по имени Молчаливая скрывались мелкие, заостренные зубки, больше подходившие хищному животному. Четыре острейших клыка влажно поблескивали, отчего улыбка походила на оскал.
«Померещилось… – северянин крепко зажмурился и потряс головой, надеясь, что кошмарное видение сгинет само собой. – Вроде ж не пил сегодня… Ну как, пропало?»
Рата неподвижно сидела в прежней позе, словно оцепенев посреди недовершенного движения, и в ее расширившихся глазах стыл ужас. Медленным движением она поднесла ко рту узкую ладонь и судорожно шарахнулась назад, рывком вскакивая на ноги.
«Не померещилось, – пробормотал киммериец, совершенно не представляя, что стоит предпринять в подобной ситуации, но по впитавшейся в кровь привычке протягивая руку к лежавшему неподалеку мечу. – Так вот оно что…»
Девушка метнулась в угол комнаты, едва не свалив по дороге табурет и стоявшую на нем свечку, и замерла, сгорбившись и пытаясь сжаться в комочек. В спертом воздухе комнатушки повисло напряженное молчание.
– Если хочешь меня убить, – деревянным, каким-то посторонним голосом произнесла Рата или создание, что носило это имя, – я даже не буду сопротивляться Тебе
Может, именно так выглядел единственно возможный и верный выход, но взять и прикончить девушку, со спокойствием отчаяния предлагавшую собственную жизнь… Пусть такими делами занимается кто-нибудь другой. Да, куда потом прикажете девать ее труп?
«Ну-ка спокойно! – прикрикнул сам на себя Конан. – Можешь ты хоть раз в жизни подумать, прежде чем натворить дел? В конце концов, она ничем не отличается от обычной женщины. Почти не отличается…»
– Ты гуль, – с удивившим его самого спокойствием произнес киммериец.
– Да! – едва ли не в полный голос закричала Рата. – Да, да, да! Вампир, кровопийца, тварь, заслуживающая осинового кола в живот! Нечисть, нежить, что еще?
– Не ори, здесь стенки тонкие, – напомнил северянин, и девушка внезапно смолкла на полуслове. – Ну что мне теперь с тобой делать, а? Убивать, честно говоря, жалко. Выгнать? Снова угодишь в клетку, если не что похуже.
Он ожидал, что Рата сейчас заплачет или сделает нечто подобное, но девушка по-прежнему молчала, бросая исподлобья короткие взгляды. Потом она осторожно опустилась на пол, точно пытаясь слиться с деревом обшарпанных стен.
– Так как решим? – спросил то ли у нее, то ли у себя Конан. – Чистосердечное признание и так далее… Того беднягу туранца не ты, случаем, отправила прогуляться по дороге без конца?
– Нет, – тихо, но очень твердо сказала Рата.
– А как насчет деревеньки Элиды то ли на правом, то ли на левом берегу?
– Она на правом, но я никогда там не жила. Послушай… – девушка собралась с духом и заговорила чуть громче. – Можешь мне не верить, но я говорила правду. Я сбежала из дома, из Рабиров… Если уж быть точной, меня выгнали, и не прошло и месяца, как я попалась стигийцам. Они обучили меня быть сторожем и продали в Аргосе.
– За что тебя выгнали? – перебил киммериец. – Куда ты уходила ночью, когда я приволок тебя сюда? Быстро!
– Я… – начала Рата и сбилась. Коротко махнула рукой, решив, что другого выхода все равно нет, и точно бросилась в ледяную воду: – Я пошла искать еду. Мой хозяин боялся, что я выполню свою угрозу и устрою ему веселую жизнь, если он не перестанет приставать ко мне, и потому не давал мне пищи без которой я не могу жить. Я убила корову, и… наелась. Иначе бы ты нашел утром вместо Раты ее скелет. Я больше не могла терпеть, я умирала.
– Значит, корову Барракса зарезала ты, – задумчиво повторил варвар. – А почему не меня или другого первого попавшегося человека?
– Я не могу убивать людей, – с трудом выговорила Рата и опустила голову, так что спутанные пряди закрыли ее лицо. – Поэтому меня прогнали. Я слабая, и, вдобавок, мне противно это делать.
«Поверить? Очень похоже на правду, если только здесь возможно отличить, где правда, а где ложь… Вот тебе и жуткие гули, – киммериец посмотрел на сжавшуюся в углу девушку. – И почему я не полез в другой дом?.. Если бы мне так везло в кости, как на дурацкие переделки, то Конан киммериец давно уже бросил мотаться туда-сюда по свету.»