Торговец смертью: Торговец смертью. Большие гонки. Плейбой и его убийца
Шрифт:
— Призом этих гонок послужат два микрофильма, обладателем которых является Макальпин. Точное содержание микрофильмов вам не известно… в этом вы можете не сомневаться. Ранее была распространена фиктивная информация, заинтересовавшая ваши организации.
В действительности речь идет о сведениях американского происхождения, которые я получил большей частью, должен это признать, от польского ученого, недовольного полученной компенсацией.
Ставки Зеке упали до 3 к 1, а мои поднялись до 7 к 1.
— Сведения содержат информацию о ведущихся НАСА поисках методов ускорения внутриядерных частиц
Он остановился. В его взгляде проскользнул какой-то непонятный блеск, и я заметил, что его голос стал глухим и напряженным. Петерс, действительно, очень волновался… Он был старым мэтром, объясняющим свое величайшее открытие. Прочистив горло, он продолжил.
— И я, Петерс, старый шпион, о котором неустанно говорят, что он слишком стар, преподношу это всему миру. Если это станет величайшим из открытий, я буду величайшим из шпионов.
Его голос возвысился до триумфального крика. Соперники с ужасом смотрели на него, а малийцы обезумели. Лишь участники пари сохраняли спокойствие, их защищали деньги. С лица Петерса сошла экзальтация, он тряхнул головой.
— Прошу простить меня, господа, за подобный взрыв, я несколько увлекся собственным успехом. Подобное никогда не должно происходить с настоящим агентом. Прошу вас забыть это.
Мои ставки возросли до 10 к 1, очевидно, никто не рассчитывал на мой успех. Я видел, как Петерс передал большой пакет билетов одному из типов.
— Так как все соревнование — своего рода тест на инициативу, я вам ничего не скажу о финальной части. В ней нет правил.
Малыш поднес к нему ящичек красного дерева. Внутри оказалась пара дуэльных пистолетов.
— Первым я даю старт Макальпину, — сказал Петерс.
Все сохраняли молчание, кроме его голоса слышался лишь плеск волн, набегавших на коралловый пляж.
— Через девяносто секунд я выстрелю из второго пистолета, и вся восьмерка стартует вслед за ним. Замечу, кстати, что появление любой подводной лодки на поверхности тотчас вызовет огонь из 88-миллиметровой пушки, размещенной на острове. На этой стадии телеуправляемые ракеты ничего и никому не дадут.
— Мой дорогой мальчик, могу ли я вам дать небольшой совет? На вашем месте я бы пошел вот здесь.
Он повернулся к пляжу спиной и указал на мягкий травянистый склон. Так как мой мозг все еще был девственно чист, эта подсказка пришлась кстати. Я думал лишь об одном: ради спасения своего жалкого скелета отдать этот чертов микрофильм кому угодно, и пусть они дерутся между собой. Но Петерс предвидел мои замыслы.
— Если вдруг вам придет мысль отказаться от борьбы за приз, — любезно заметил он, — вы будете дисквалифицированы со всеми вытекающими последствиями. А лавры победы получит кто-то другой, — и кивнул в сторону Малыша.
Тот поднял пистолет, отличное оружие с золотой филигранью. Громыхнул выстрел, и я бросился бежать. Толпа криками подбадривала меня… большинство из этих негодяев поставили на меня, как на аутсайдера.
Трава на
На противоположном конце плато виднелась белая стрела. Я миновал ее и стал спускаться с холма. На середине склона возвышался стол на козлах, заваленный различными вещами. Тут я услышал далекий грохот второго выстрела. Охота началась, и мое сердце сжалось.
На столе было полно оружия. Все довоенного образца, отметил я про себя. Несколько пистолетов, два автомата томпсон, стен, шмайссер… — все короткоствольное. И тут я увидел его. Автоматический браунинг. Мощная громоздкая машина в десять килограммов, но если я его не возьму, кто-то сможет без всякого труда снять меня. Ни один другой автомат не позволит прицельно стрелять с расстояния свыше ста метров. Это еще одна из дьявольских задумок Петерса. Если я потащу махину с собой, это заметно скажется на скорости передвижения. Если не сделаю этого, меня убьют.
«Думай», — сказал я себе. И в мозгах прояснилось.
Я взял один шмайссер и запихнул за пояс три рожка. «Интеренейшнл Чартер», поддержанный в свое время деньгами нацистов, тренировал пилотов со шмайссерами. Пальнул пару раз по затвору браунинга: теперь никто не снимет меня издали.
Свежая белая стрела, нарисованная в траве, указывала вниз, к маленькой пальмовой роще. Я вновь пустился бежать, сжимая потной рукой автомат. Страх вернулся ко мне: на какое-то время я забыл, что могу погибнуть в любой момент. Оставалось четыреста метров до рощи, и я первый обернулся назад.
Свора была в четырехстах метров от меня, уже отходя от стола. У меня было небольшое преимущество, и тем более у стола возникла свалка. Я мчался к спасительной сени деревьев, пот тек вдоль позвоночника, дыхание перехватило.
Надо ли остановиться, подождать, когда они приблизятся на полсотни метров и открыть огонь? Я мог уложить их всех… и не был уверен. Тем более я никогда хладнокровно не убивал и не думаю, что когда-нибудь к такому привыкну. Так что я просто разрядил обойму в их сторону.
Впереди всех мчался немец, летящий так, будто ребята Жукова гнались за ним на Т-34. Они тут же залегли в высокой траве. С автоматом в руке, видя вылетающие гильзы, слыша звук выстрелов, чувствуя запах пороха, я испытывал всемогущество и уверенность. Я расстрелял еще половину обоймы в траву, чтобы они не поднимали головы. В траве засверкали вспышки, и до меня донесся приглушенный грохот выстрелов. Пули крошили стволы пальм. Я перезарядил и взвел автомат.
Африканец, хорошо различимый в траве, привстал на корточки и пустил длинную очередь из своего томпсона. Пули засвистели меж деревьев. Я послал ему ответный привет, если и не попав, то умерив его прыть. Сам я тем временем уже проскочил через рощу. Прямо подо мной на повороте дороги оказалась стоянка каких-то странных машин. Я скатился по склону, вздымая пыль и стараясь не зацепиться ногами за ветки.