Торпедоносцы

Цупко Павел Иванович

Что думал Семен Федорович, разглядывая красное от обиды лицо летчика? Доверял ему или сомневался? Присутствующие на совещании генералы и офицеры замерли, ожидая решения командующего. Тот, как видно, колебался. Потом взглянул на часы и поднялся со стула.

— Настала пора прощаться, Михаил Иванович, — обратился Жаворонков к Самохину. — Снимки Рачкова, как будут готовы, пусть доставят ко мне на самолет. До свидания, товарищи балтийцы!

Все вскочили и расступились, освобождая дорогу.

7

У торпедоносца, с хвостовым номером «27» шумела толпа, Валентин Полюшкин, его штурман Чернышев, радисты Демин и Арчаков, ссылаясь

на свидетельства летчиков-истребителей и свои наблюдения, наперебой доказывали, убеждали добровольных слушателей, что линкор потоплен, что это победа более весомая, чем прошлогодняя, когда в военно-морской базе Котка был пущен на дно крейсер противовоздушной обороны «Ниобе». В разговорах не принимали участия только Борисов и Рачков. Они тоже нервничали, но держались с достоинством, вида не показывали и терпеливо ждали, когда фотолаборатория проявит снимки. Ждали и поглядывали на противоположную сторону аэродрома, где у СКП возвышался одинокий Си-47. На нем тоже ждали снимки.

— Машина! — первым заметил Иван Ильич. — Может, за нами?

Штурман не ошибся; к торпедоносцу подкатил знакомый полковой «виллис» и его разбитной шофер приветливо крикнул:

— Товарищи старшие лейтенанты Борисов и Рачков! Прошу на катер! Приказано срочно доставить вас к Жаворонкову!

Командующий уже прощался с провожающими. Полное лицо его было улыбчиво и добродушно. Увидев подъехавших летчиков, маршал сделал шаг навстречу:

— Молодец, Борисов! Поздравляю! — Семен Федорович протянул руку. — Завтра буду докладывать наркому о победе. Выходит, ты своему слову хозяин? — командующий озоровато взглянул на летчика.

А тот от радости и смущения не знал, что делать с рукой маршала, — все держал ее.

Жаворонков поспешил выручить летчика:

— За потопление линкора ты, Борисов, и все участники достойны самых высоких наград. Каких? Решит нарком. Он не обидит…

…Через две недели после окончания войны специальная комиссия обследовала затонувший линкор «Шлезиен». В подводной его части у носовой башни в районе фок-мачты была обнаружена огромная пробоина. Комиссия пришла к выводу, что линкор затонул вследствие этой пробоины. Возникнуть же она могла либо от торпеды, либо от тысячекилограммовой авиабомбы. Только после этого потопление линкора «Шлезиен» было записано в летные книжки участников ударов, в том числе старших лейтенантов Борисова Михаила Владимировича и Рачкова Ивана Ильича…

8

На следующий день после потопления «Шлезиена» — 5 мая — войска 2-го Белорусского фронта и силы Краснознаменного Балтийского флота, продолжая Берлинскую операцию, сломили отчаянное сопротивление окруженных фашистов и овладели городом, портом и военно-морской базой Свинемюнде. В тот же вечер Москва двенадцатью артиллерийскими залпами из 124 орудий салютовала доблестным освободителям. Наступление на Запад продолжалось. Войскам фронта усердно помогали балтийские летчики, катерники, подводники.

Вечером 6 мая по установленному в минно-торпедном полку порядку командиры эскадрилий с помощниками и заместителями изучали плановую таблицу вылетов на грядущий день, получали боевые задания и другие распоряжения, уточняли их, намечали порядок выполнения, согласовывали совместные действия с представителями штурмовиков и истребителей. Как-то так получалось, что на этих совещаниях рядом с Борисовым и Рачковым всегда садился заместитель командира 21-го истребительного авиационного полка майор Дмитрий Александрович Кудымов. Возможно, потому, что в последних боях он

неизменно прикрывал третью эскадрилью торпедоносцев. Такое постоянное общение привело к тому, что оба командира — торпедоносец и истребитель — стали понимать друг друга с полуслова. Так было и сегодня: оба летчика записали в блокноты задания, маршруты следования, условились о порядке взлета и сбора в группу, о совместном полете к цели и возвращении. Совещание уже подходило к концу, когда полковник Курочкин что-то тихо сказал стоявшему рядом капитану Иванову, показывая на наручные часы. Тот кивнул и быстро прошел в угол комнаты, где на специальной тумбе стоял большой желто-коричневый ящик радиоприемника «Телефункен». Приемник этот достался штабу в качестве трофея. Поспешно отступавшие фашисты оставили его целехоньким и даже не выключили из сети. Иванов нажал на клавишу, загорелся зеленый глазок и из репродуктора послышались дорогие сердцу каждого советского человека радиопозывные Москвы. Затем знакомый голос Левитана торжественно произнес:

— Внимание! Говорит Москва. Слушайте приказ Верховного Главнокомандующего…

Присутствующие в комнате офицеры придвинулись к радиоприемнику. Из него доносилось:

— …Войска Второго Белорусского фронта, продолжая наступление, форсировали пролив Штральзундер-фарвассер и заняли на острове Рюген города Берген, Гарц, Путбус, Засснитц и сегодня, шестого мая, полностью овладели островом Рюген. В боях за овладение островом Рюген отличились войска генерал-полковника Федюнинского, генерал-полковника Батова… артиллеристы генерал-полковника артиллерии Сокольского… танкисты генерал-лейтенанта танковых войск Чернявского… летчики генерал-полковника авиации Вершинина, генерал-полковника авиации Самохина…

— Слышишь, это о нас! — горячо шепнул Рачкову Борисов.

Тот не ответил, лишь поднял палец, призывая к молчанию.

Голос Левитана продолжал:

— …генерал-лейтенанта авиации Байдукова… полковника Курочкина, подполковника Слепенкова, подполковника Усачева… В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение островом Рюген, представить к награждению орденами. Сегодня, шестого мая, в двадцать два часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам Второго Белорусского фронта, овладевшим островом Рюген, — двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий. За отличные боевые действия объявляю благодарность войскам, участвовавшим в боях за овладение островом Рюген.

— Это ж какая у нас по счету благодарность Верховного, Ваня? — спросил штурмана Борисов.

Такие благодарности, отпечатанные, как грамоты, на специальных бланках, вручали каждому воину. Ими очень гордились.

— Одиннадцатая!.. Наверное, еще будут.

— Обязательно будут, друг! — стиснул Михаил плечо Рачкову.

На них зашикали со всех сторон. Голос в приемнике изменил тембр, стал глуше:

— …Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость Родины!.. Смерть немецким захватчикам!..

Летчики зашумели, поздравляя друг друга.

— Внимание! — призывая к тишине, сказал комдив. — Пользуясь случаем, хочу сообщить, что сегодня получил еще одну радостную весть. Пятьдесят первый минно-торпедный авиационный Таллинский Краснознаменный, ордена Ушакова второй степени полк за выдающиеся успехи в боях с фашистами награжден орденом Нахимова и стал первым на Балтике трижды орденоносным! Поздравляю вас, торпедоносцы!

Под высокий потолок бывшей немецкой казармы взметнулось могучее: