Торжествующий разум
Шрифт:
Не имея возможности атаковать его всем вместе, противники решили вести бой по очереди.
Сражение продолжалось. Но теперь Режерону было легче, так как драться приходилось только с двумя сменяющимися противниками. Увертываясь, парируя удары и нанося в ответ свои, Вирк через несколько минут рукой мастера оставил пять кровавых следов на своих противниках. Но он и сам получил две раны. К счастью, как и первая, они оказались несерьезными. И все же он начинал чувствовать себя в западне.
– Долго я так не продержусь, - думал он.
– Быть может еще пять минут и все. Я уже ощущаю усталость, а они сменяются
В этот момент послышались какие-то странные звуки. Это были шаги приближающихся людей, судя по их тяжести, они вполне могли принадлежать военным. Охотники на секунду растерялись, а жертва не преминула воспользоваться короткой паузой. Все случилось в долю мгновения.
Атаковав стоящего перед ним человека, Режерон выбил у него из рук шпагу и, пользуясь растерянностью другого противника, проткнул ему бок, а затем с разворота нанес удар по спине убегающего врага. Потом, проворно подхватив с земли одну из шпаг и отпихнув к стене другую, Вирк приготовился отразить неминуемую новую атаку.
Теперь он сам превратился в охотника, готового при помощи двух своих острых длинных клыков наброситься обидчиков и разорвать их.
Но атаки не последовало. Что-то увидав и подхватив под мышки своего раненного товарища, наемные убийцы бросились бежать. Спустя секунду Режерон последовал за ними.
В мгновение, вынырнув из своего укрытия и заметив приближающийся пеший патруль городской стражи, Вирк подхватил из лужицы крови свою книгу и, решив не дожидаться разбирательства королевских властей, перебежал улицу и скрылся в узком переулке.
Спустя час он был дома. Его перевязали и уложили в постель.
Глава 10. Рок-н-ролл жизни
Полдень уже вступил в свою силу.
Расстелившись какой-то большой каплей серебряной росы, флаер сверкал только для двух людей и для одной звезды. Этой звездой был большой слепяще-яркий шар, висевший в голубом безоблачно небе. Этими людьми были Эвил Эви и Павел Калугин. Сбросив яркую нелепо скроенную, но уже ставшую привычной одежду, они методично натягивали на себя спокойного белого цвета костюмы.
– Рад, что все закончилось Павел, ты мастерски провел переговоры и вообще хорошо справился. Я горжусь тем, что работаю с тобой в паре. Нет, правда, не смейся ты действительно молодец. А уж как ты себя вел с графиней, так просто ураган.
Павел с дружеской благодарностью посмотрел на своего уже одевшегося спутника. Эвил ответил ему милой немного лукавой, но чертовски приятной улыбкой.
Внизу под зеленым холмом растелился большой город и если посмотреть на него внимательно, то можно было видеть, как блестят позолоченные шпили церквей, как сверкают на солнце стеклянные окна домов и дворцов. Узкие улицы в тех местах, где их не закрывали черепичные крыши, кипели жизнью. Это был Рикан.
– Спасибо, Эвил, ты тоже был хорош. В конце концов, мы вместе сделали эту большую работу. И даже нет, ее сделали не только мы, но многие другие, это победа разума.
– Тут нет никакой славы, - улыбнулся Эвил.
– Мы помогаем людям и все. Это не простое, но нужное дело, главное в котором для нас это то внутреннее удовлетворение, которое мы получаем в итоге. И дело не только в приключениях и всякой там романтике, - засмеялся он.
– А мне все равно нравится, - пожал плечами Павел.
– Хотя, надо признать, я порядком изменился за эти два года.
– Меньше конечно, не два. Ты, правда, изменился.
– Слушай, Эвил, ты знаешь, кто на меня напал?
– А ты что, нет?
– А я вот нет. Расскажешь?
– Конечно, но ты и сам мог бы легко догадаться, чьих это рук дело. Ведь ты практически публично нанес глубокое оскорбление поклоннику графини Риффи, помнишь такую?
– съехидничал Эвил.
– Вот герцог Шонген и решил тебя наказать, а поскольку он как гвардейский генерал и вообще верный слуга короля не мог вызвать тебя на дуэль, то пришлось прибегнуть к такому неблагородному способу.
– Но, похоже, бедняга Поллор просчитался?
– Угу, - кивнул головой Павел, натягивая на себя куртку.
– Кстати, почему ты не бросил всю правду в глаза графине Риффи? Ведь это было бы очень эффектно, ты бы ее просто растоптал и отомстил бы этой напыщенной особе за все те козни, что она плела против тебя? Отплатил бы ей за неблагодарность, за предательство?
– Новый капкан?
– усмехнулся Павел.
– Какой там капкан, так силок, - подмигнул ему Эвил.
– Ведь ты же знал всю правду и мог погубить эту женщину? Ведь мог же? Почему ты этого не сделал? Держи свой компьютер.
– Эвил достал из кармана куртки маленький прибор и протянул его Павлу. Калугин взял его и прикрепил к руке.
– Чего молчишь?
– Думаю.
– Смотри-ка, он думает? У Толстяка есть одно забавное выражение: «Думай сперва о боге, а потом об удовольствии и не думай о боге, когда получаешь удовольствие потому, что только это и есть грех». Помнишь такое?
Павел улыбнулся - он собирался тоже что-то сказать.
– Ладно, не надо комментировать, говори - о чем думаешь, - предложил Эвил.
– Ноторимус как-то подарил мне вот такую мысль: "Ищи противоречия, они повсюду, и разрешай их". Не думай, что я не бросил всех слов правды тогда в беседке этой черно-бурой лисице из-за жалости или, там из-за садомазохистской привязанности к ней. Нет. Я изучил Квитию, понял, как устроен ее психический механизм и постарался помочь ей стать лучше. И потом я не считаю, что имею право обвинять девушку в убийстве своих родителей, если согласен с тем, что она имела право на собственный выбор. Такое конечно здесь не в обычаях, но… в общем я ее в этом даже одобряю. Она, как и каждый человек имеет право сама решать свою судьбу. И я не стал ее унижать, указывая на неестественность такого права.
– А другое?
– Что другое? Она любит меня, и я показал ей, что человек может быть воспринят другим, настоящим человеком, только когда он честен и справедлив. Не знаю, подействовал на ее подсознание мой ход. Но думаю - да, и она стала лучше. Научилась, или теперь научится вести себя так чтобы быть достойной того, чтобы люди ценили ее как человека, а не как титул. Конечно, вряд ли все это возможно целиком, ведь трудно преодолеть этику своей жизни так кропотливо созданную в темном феодальном мире, но можно открыть путь другим людям и учиться разуму вместе с ними. Разве не так?