Торжествующий разум
Шрифт:
– Сильный, но нервозный человек, - подумал про него Павел, как только Белкин, рассказав ему о предстоящем деле, познакомил их.
– Хотя впрочем, к людям он относится хорошо, а такое в нашей партии встречается не часто.
Проработав в молодежной организации, став ее членом и кандидатом в партию, Калугин уже успел изучить кое-какие здешние особенности людей и отношений. Многое ему не понравилось, кое-что он отметил как хорошее. Люди тут были разными, были честные патриоты, были откровенные карьеристы, были марксисты, и не только по взглядам, но и по духу. Но большинство, независимо от взглядов и особенностей психики, были людьми искренними и добрыми. Впрочем, последние годы политическая
Павел осмотрелся, затем бросил взгляд на висевшую над диваном картину "Три охотника". Их тоже было трое. В маленькой комнате для отдыха больше не было никого.
– Ну и дела, - многозначительно заметил Серов.
Врач и Олехов закурили. Павел сделал себе бутерброд с колбасой, налил еще чаю и посмотрел на часы. Было еще совсем мало времени.
В дверь постучали.
– Заходи, Артур, - сказал Серов.
В комнату уверенным шагом вошел человек лет тридцати в клетчатом пиджаке и полосатых бело-синих брюках.
– Это Артур Элирганов, - представил гостя Серов.
– Возглавляет местное отделение либерал-демократов. Мы сейчас, на эти выборы, союзники по контролю. Ты Павел с ним вместе поработаешь.
Они познакомились.
– Вам сегодня нужно побывать в двух участковых комиссиях, это рядом, - продолжал Серов.
– А после обеда встретиться в штабе с несколькими людьми. Это должно быть важно.
– Если что значительное, то я буду здесь в комиссии, поработаю с документами, - заметил Олехов.
– Телефон знаешь, звони если что.
Калугин и Элирганов вышли на улицу.
– Мне нравится ваш город, - заметил Павел.
– Небольшой, тихий, чистый и симпатичный.
– Ты чем занимаешься?
– поинтересовался Артур.
– Журналистикой. А ты чем?
– Я юрист.
– Тоже неплохо.
Они миновали небольшую рощу, и вышли не главную улицу города. Была суббота. Масса молодых пар вышли на прогулку. Многие были с колясками.
– Почему так много детей?
– заметил Павел.
– Традиция, - усмехнулся голубыми глазами спутник.
– Лет в двадцать у нас все женятся, заводят детей и создают семьи. Потом все летит кувырком.
– Кувырком? Мне кажется, здесь просто тишь и благодать. Город окружен лесом. Всюду сосны и пятиэтажки просто тонут в зелени. Просто какой-то маленький индустриальный рай среди природы. Одно предприятие, все на нем работают, почти нет безработицы. Мне здесь, например, нравится.
– И все же я не оговорился. Все свойственное западному влиянию в России есть и у нас. Парни спиваются или скалываются, это притом, что нет безработицы, как ты говоришь. Да ее нет, - горячо выпалил Артур.
– Нет, но если человека уволят с завода, то податься ему будет некуда. Многие боятся. В общем, у нас тяжелая атмосфера.
Павел покачал головой в знак понимания. Артур закурил и грустно улыбнулся. От внимательного взгляда Калугина не ускользнуло, что ногти у либерал-демократа были покрыты лаком. Впоследствии, делясь подмеченной особенностью провинциального адвоката с Олеховым, Павел услышал интересный комментарий: «Это у них общепартийное».
Беседуя о пустяках, они добрались до первой комиссии. Калугин предъявил свое удостоверение и, ознакомившись с документами, сверив число бюллетеней и избирателей, а также посмотрев сами бюллетени, убедился, что все в порядке. Затем они побывали еще в нескольких комиссиях и также ничего странного не обнаружили. Подготовка к завтрашнему голосованию шла своим чередом.
– И все-таки мне нравится здесь, - не согласился Калугин, когда они обошли уже пять комиссий.
Артур затянулся и подмигнул. В этот раз он не стал заходить в помещение, а ждал Павла на улице:
– Скоро обед, в городе всего три точки, где мы можем перекусить, они все работают до часу, а потом закрываются на обед. Поторопимся?
– Обед у тех, кто готовит обед?
– удивился Калугин.
– У них не так много клиентов у этих кафе, разве только всякие парочки в выходной день. Знаешь ведь чтобы встречаться с девушкой у нас нужно сперва пригласить ее в кафе. Платит, разумеется, парень. Голубки поедят, выпьют чего-нибудь и только после такого ритуала она станет с ним встречаться, - усмехнулся Артур.
– Благо, что я женат.
– Странный обычай. И что совершенно нельзя его обойти?
– заинтересовался Павел.
– Никак!
– Хм, а если я познакомлюсь с леди, приглашу ее в кабак, а потом откажусь платить, дескать: прости милая я не привык платить за дам. Мол, всегда платит женщина, - пошутил Павел, театрально разводя руками и кристаллизуя на лице недоумение.
Артур раскрыл рот, но слова не сразу вывалились наружу.
– Так нельзя… Она же сразу убежит!
Калугин расхохотался.
– Пойми это ведь глупый, глупейший обычай. Прям средневековье какое-то, - произнес он, уже сидя за столом в кафетерии "Увитый плющом".
– Нужно бороться с подобными глупостями!
– Угу, - хмуро согласился Артур, прожевывая пельмень.
– Вот ты говоришь, создают семьи, родят детей, возят их в колясочках, а потом все разваливается. И остается мать-одиночка. А дальше-то что?
– Дальше все наоборот. Нормальных мужчин почти нет, и женщины после 20-25 начинают на нас охоту. Уже не мы приглашаем их в кафе, а они нас, и знаешь, все как-то упрощается.
– Ясно, - заключил Павел, подмечая, что пельмени здесь вкусные и, по-видимому, не на соевой основе, это радовало.
После обеда поседев немного во дворе какого-то дома на лавке и отметив, что основное развлечение здешних жителей сплетня приятели отправились в штаб. День все еще казался Калугину не слишком интересным. Единственным укрытием от однообразности окружающего были мысли. Павел не просто забавлялся провинциальными деталями быта и нравов. Он изучал отношения, анализировал их, стараясь отыскать пути преодоления ветхих традиций. Старый образ жизни разрушался всюду в стране, но что должно было прийти ему на смену? Пока Калугин не видел простого ответа. Очевидно, критики Эвила были правы: Земля все еще глубоко спала. В небольшом, но промышленном городе, где пять тысяч человек трудилось на одном химическом комбинате Павел не нашел пока даже следа рабочего движения. По всем признакам ему виделось: рабочие придут на участки для голосования под присмотром своего начальства; они будут голосовать за того кандидата, на которого им укажут хозяева. Однако этот вывод не был главным. Важнее всего было то, что «партия трудового народа», к которой уже почти принадлежал Калугин, не обращала на нужды пролетариев никакого внимания. Она могла призвать их голосовать за кандидата-патриота, который должен собрав «команду профессионалов» улучшить жизнь. Но выдвигать радикальные, отвечающие интересам рабочих масс требования она не желала.