Тотем Козерога

Джевага Сергей

— Тогда завели вглубь леса и растерзали, — серьезно сказал волхв. — Лешие злые

существа, но чтят дружбу с людьми.

Я отвернулся, постарался не смотреть по сторонам. Чужие взгляды еще некоторое

время преследовали, сверлили спину. Но постепенно потеряли интерес, отпустили.

Зеленые гнилушки глаз вспыхнули и погасли, топот и скрипы затихли.

— А что за роща? — спросил я.

— Сейчас узнаешь, — отмахнулся Велимир. — Пришли.

Волхв остановился и оперся на посох, посмотрел

вперед. Я с недоумением огляделся

и почесал затылок. Лес как лес: одинаковые деревья, трава, кусты. Что он имел

ввиду?.. Хотел спросить, даже открыл рот, но тут же ощутил…

Впереди черта. Невидимая, но осязаемая. За ней древние деревья, лес, трава…

Однако совсем другие. Приглядевшись внимательнее, я увидел, что стволы

расположены ровными рядами. В каждой линии строго определенные породы. В одной –

березы, в другой сосны, в третьей дубы… Сквозь разрывы в кронах падал чистый и

радостный солнечный свет, заливал рощу золотистыми лучами. На листьях блестели и

переливались капли росы. По веткам прыгали мелкие птицы, мелькнул пышный беличий

хвост…

— Что…

— Тебе туда, — перебил волхв. Поднял руку и указал на просвет меж деревьями. –

Дойдешь до центра, а там поймешь, что и как.

— А вы? — спросил я.

— Мне там нечего делать, — усмехнулся старик. — Только помешаю. Потом вернешься

той же дорогой.

— И сколько мне там сидеть? — фыркнул я.

— Столько, сколько потребуется, — твердо сказал волхв. — Иди!

Велимир мягко подтолкнул в спину. Сам отступил и оперся на посох. Я обернулся,

окинул волхва недоверчивым взглядом. Старик улыбался, в голубых глазах сверкали

светлые искорки. Ни тени затаенного зла или неприязни, лишь доброта и

сочувствие. Я глубоко вздохнул — опасности нет, почему бы и не пройтись… Пожал

плечами и переступил невидимую грань.

Ожидал чего угодно, вплоть до вспышек света, содрогания земли и прочих

катаклизмов. Но ничего не случилось. Прошел десяток шагов, ступил в просеку и

прислушался к ощущениям. Солнечные лучи напекали волосы, ветер освежал лицо.

Вокруг обычные шорохи и скрипы, пение птиц. Скорее похоже на городской парк, а

не лес. Травка ровная и сочная, удивительно зеленая, даже наступать жалко.

Опавших листьев почти нет, будто тут прошел отряд рабочих с граблями.

Пойти и посидеть, — подумал я. — Просто.

Расправил плечи, придал себе героический вид и двинулся по просеке. Постепенно

стволы деревьев сдвигались, появились канаты плюща. В траве россыпи мелких белых

цветков, блестящие шляпки грибов. Уши уловили журчание, в ноздри ударил запах

свежести.

Раздвинув колючие ветки, я выбрался из кустов и осмотрелся. Большая идеально

круглая

поляна, над головой глубокая лазурь неба и белые пушистые облака. В

центре странное белокаменное строение, помесь беседки и часовни. А напротив

выхода вмурована огромная деревянная статуя, изображающая крепкого широкоплечего

мужчину. Из земли у подножия идола бил родник. Прозрачная искрящаяся вода

стекала по желобку в небольшой бассейн.

— Есть кто? — спросил я.

В ответ прозвучал плеск воды и скрип веток. На бортик бассейна запрыгнула

маленькая изумрудная лягушка. Покосилась на меня, но признала неопасным.

Поворачивала то одним боком к солнцу, то другим. Наконец угомонилась, раздула

щеки, счастливо и звонко квакнула.

Я нерешительно потоптался на краю полянки, ступил на траву. Медленно прошелся по

кругу, каждую секунду ожидая каких-нибудь чудес, опасностей. Но тут царила лишь

торжественная тишина и покой. Воздух густой, свежий, напоенный ароматами трав и

цветов. Я улыбнулся, глубоко вздохнул и прикрыл веки. В груди потеплело, а в

душу вошла светлая грусть, нежность и что-то совершенно неопределенное,

волнующее. Я будто вернулся домой после долгих почти бесконечных странствий.

Священная роща, — промелькнула мысль. — Заповедное место…

Многослойная броня, закрывающая душу, затрещала и рассыпалась, опала мелкой

сухой шелухой. В голове посветлело, свежий ветер омыл мысли, выбил чуждое,

наносное и темное. Я радостно засмеялся, открыл глаза и с удивлением глянул на

руки. Между пальцами сгустилось синеватое свечение, пробегали яркие искорки

разрядов, шипели маленькие молнии.

Уже без страха и опасений я прошел по поляне. С интересом осмотрел здание.

Поверхность плит шершавая, в мелкой паутине трещин и выбоин. Со стен свисали

гибкие плети плюща, бегали суетливые черные муравьи. На камнях надписи, бледные

рисунки. Дверь в часовню оказалась заперта. Я потрогал за ручку, равнодушно

пожал плечами — нельзя, так нельзя. Спустился к бассейну и принялся разглядывать

статую. Высокая, вырубленная из цельного бревна, она возвышалась надо мной

подобно сказочному великану. Дерево темное от дождей и времени, но гладкое и

блестящее, матовое. В очертаниях фигуры нет той утонченной грации присущей

скульптурам древних греков или римлян. Это скорее идол или истукан, грозный и

сильный, могучий, тяжеловесный… Черты лица грубоватые, вырезаны несколькими

размашистыми линиями: плотно сжатый рот, хмурые брови и косматая борода. Слепые

глаза сурово смотрели вдаль. Взгляд казалось, рассекал горизонт, небесные сферы