Товарищ Богдан (сборник)
Шрифт:
Если жандарм на границе, проверяя багаж, откроет полупустой чемодан «господина Шубенко», а потом приподымет его, — может заметить, что он слишком тяжел. Вот на этот случай Крупская и напихала в чемодан старые увесистые книги.
Хотя страховать ему было нечего, Бабушкин взял полис, с любопытством разглядывал его.
И вдруг… Он прищурился, усмехнулся.
А что?! Мысль недурна! Честное слово, недурна!
Через несколько дней в Питере в правление страхового общества «Феникс» пришел невысокий мужчина в черном костюме-тройке. Он сказал, что хотел бы работать страховым
Его провели к помощнику управляющего.
— Имейте в виду, господин Шубенко, — сказал тот. — Агенты получают у нас только проценты с застрахованного. Никакого жалованья агентам не положено.
— Так точно, — ответил Шубенко.
— Ваши заработки будут зависеть целиком от вашей предприимчивости.
— Так точно, — повторил Шубенко.
— Паспорт?
Шубенко положил на стол свой паспорт.
— Так. Прописаны, значит, на Охте?. Так. — Помощник управляющего пролистал паспорт. — И вот еще, господин Шубенко. Дело связано с денежными суммами. Поэтому необходимы два поручителя. Желательно, чтобы это были люди состоятельные, с весом и положением…
— Слушаюсь, — сказал Шубенко.
Он ушел.
Через три дня на стол помощника управляющего легли два поручительства. Известный в столице зубной врач Аксельрод и талантливый профессор-химик Охлопков писали, что они давно знают господина Шубенко и всецело гарантируют его честность.
(И богатый зубной врач, и ученый-химик никогда не видели «господина Шубенко», но они сочувствовали борцам за свободу и иногда даже помогали им: когда это было не очень опасно.)
Так в Питере появился новый страховой агент.
Каждое утро, всегда в одно и то же время, из маленького подслеповатого деревянного флигелька на самой окраине Охты выходил солидный господин в строгом черном триковом костюме. В левой руке он всегда нес черную кожаную папку. На внушительной папке был вытиснен распростерший крылья огромный двуглавый орел. И также золотом напечатано: «Страховое общество „Феникс“».
Господин с папкой неторопливо выходил за ворота, где обычно встречался с дворником Харитоном, подметающим улицу. Харитон отличался строгостью и аккуратностью: всегда носил белый фартук и на груди блестящую медную бляху, которую другие дворники надевали только в парадных случаях.
— Здравия желаю, господин Шубенко! — басил Харитон, приподнимая картуз.
— Здравствуй, любезный! — отвечал Шубенко и останавливался у ворот, глядя на тусклое, серое небо. — Погодка-то опять подгуляла…
— Одно слово — климат! — многозначительно произносил Харитон, с уважением поглядывая на тисненную золотом папку.
Как и многие столичные дворники, он был тайным агентом охранки и имел задание «приглядываться» к жильцам. К новым квартирантам — супругам Шубенко, снявшим две маленькие комнатки во втором этаже, — он тоже сразу стал принюхиваться. Но хорошие «чаевые», а главное — солидная папка с золотым орлом вскоре внушили ему полное почтение к страховому агенту.
Дворник, конечно, и не подозревал, что в толстой папке, под пачкой чистых глянцевитых страховых бланков, у господина Шубенко зачастую лежали несколько номеров «Искры», отпечатанных на тонкой, почти прозрачной бумаге.
К беседе господина Шубенко и дворника вскоре обычно присоединялся и сам домовладелец — маленький тощий старичок с дергающимися, как на шарнирах, ногами и с палочкой. Каждое утро в это время он совершал прогулку по Охте.
— Для моциону, — объяснял он. — В смысле желудка крайне пользительно…
Шубенко всегда заводил с ним один и тот же разговор о необходимости застраховать дом.
— Строение-то деревянное, — вкрадчиво говорил он. — Не дай бог, пожар, — тут господин Шубенко широко крестился. — Что тогда? Да будет вам известно, что за последнее пятилетие в одном только Петербурге сгорело не застрахованных строений на сумму семьсот восемнадцать тысяч рублей! По моему скромному разумению, владелец недвижимости не может спать спокойно, не застраховав имущества.
Домохозяин внимательно слушал господина Шубенко, поддакивал, вздыхал, но страховать дом отказывался.
— На все божья воля, — говорил он, крестясь, и уходил.
Старичок был скуп и не хотел платить страховые взносы.
Бабушкин, помахивая папкой с крупными золотыми буквами «Феникс», неторопливо направлялся в центр города.
«Хитро хозяева подобрали название», — усмехнувшись, думал он.
Иван Васильевич как раз недавно по совету Ленина прочитал книжку о греческих мифах. Феникс — это птица, возрождающаяся из пепла. Название страхового общества как будто говорило всем: «Страхуйтесь! Если погорите, ваше имущество вновь возникнет после пожара, как чудесная птица феникс из пепла!»
Профессию Бабушкин выбрал очень удобную. Целыми днями колесил страховой агент Шубенко по столице. Не вызывая подозрений, заходил в любой дом, якобы страхуя имущество от огня, а на самом деле — устанавливал связи с революционерами, подготовлял собрания и стачки, распространял среди рабочих ленинскую «Искру».
Ленин поставил перед Бабушкиным трудную задачу.
В Петербургской партийной организации было много предателей; главные из них — «экономисты» [29] .
29
Экономистами их называли потому, что они говорили: рабочие должны вести только экономическую борьбу, то есть добиваться, чтобы хозяин увеличил им жалованье, снизил штрафы, уменьшил рабочий день. А политическая борьба — борьба с царем, с самодержавием, подготовка революции — рабочим, мол, ни к чему.
Вождь петербургских «экономистов», студент Токарев, выбросил лозунг:
— Вышибить «искровцев» из руководства!
За это Ленин презрительно прозвал его Вышибалой.
Ильич в Лондоне не раз говорил Бабушкину:
— «Экономисты» — самые коварные наши враги: они таятся внутри партии и, прикидываясь революционерами, обманывают рабочих! Объявите им войну! Объедините всех искровцев! Разгромите Вышибалу!
Приехав в Петербург, Бабушкин пошел на явочную квартиру к незнакомому адвокату.