Товарищ маузер

Имерманис Анатоль Адольфович

2

Одной рукой тяжело опираясь на палку, другой вцепившись в Динин локоть, Атаман, прихрамывая, шел по Большой Пивоваренной и по-немецки брюзжал по поводу промозглой погоды, скверно действовавшей на его подагру. Через каждые десять шагов он останавливался, вздыхал, сморкался и внимательно изучал все вокруг.

Из ворот вышел человек в форме финансового служащего. Ага, значит, здесь и есть второй выход из банка. Это подтверждалось и присутствием шпика. Он делал вид, будто с интересом наблюдает, как из склада спускают на блоке тюки сыромятных кож и грузят на возы, – однако Атамана не проведешь.

Главный зал банка напоминал внутренность церкви – высокие узкие окна, выложенный каменными плитами пол, сводчатые потолки, гулко отзывавшиеся на каждый шаг, на малейший шум. За стеклянной загородкой виднелись сгорбившиеся над столами фигуры.

– Директора! – властным тоном обратился Атаман к первому попавшемуся служащему.

Их проводили в просторный кабинет. Дубовые панели, бронзовые статуи и картины в тяжелых золоченых рамах, а также мягкий ковер на полу – все это, по мнению директора, служило необходимой вывеской и вселяло в клиентов уверенность в солидности заведения.

– Чем могу служить?

Атаман сдержанно поклонился:

– Надеюсь, вы говорите по-немецки? На худой конец, хотя бы по-французски?

– Само собой разумеется. Почти вся российская внешняя торговля проходит через наш банк, – сказал он по-немецки. – У нас есть агентства в Лондоне, Париже и в Генуе…

– Именно поэтому мой выбор и пал на вас. Пожалуйста… – И Атаман достал из жилетного кармана и подал директору визитную карточку, изготовленную в подпольной типографии.

– Это большая честь для нас, господин Фирли, – вновь поклонился директор. – Можете смело поручить нам любую коммерческую операцию.

– Такая необходимость, возможно, появится позднее, – степенно проговорил Атаман, как бы взвешивая каждое слово. – А пока я не вижу достаточно солидных поводов для расширения наших связей с Россией. Но вот моя супруга…

Директор поспешил приложиться к Дининой руке.

– Господин директор, всю прошлую ночь я не сомкнула глаз… – заговорила Дина, нервно комкая платочек.

– Она волнуется за свои драгоценности, – пояснил Атаман, довольный отличной игрой Дины.

– Можете не беспокоиться, мадам Фирли, в нашем сейфе ваши бриллианты будут в полной безопасности, – заверил директор. – Мы предоставляем гарантию от пожара и похищения.

– Вот видишь, я же говорил тебе! – воскликнул Атаман.

– Что ты говорил? Эти анархисты не простые разбойники, – сказала Дина. – Они могут проникнуть и сюда!…

Директор поднял руки.

– Абсолютно исключено, уважаемая мадам! Наш бронированный подвал охраняется так, что из него и пылинки не вынести!

– И все равно у меня не будет ни единой спокойной минуты…

Как видно, жена дельца не верила в прочность русских сейфов.

– Господин директор, – сказал Атаман, сокрушенно пожав плечами, – помогите мне убедить жену! Пусть она увидит собственными глазами, что ее бриллианты будут в полной сохранности!

– С превеликим удовольствием! – И, не заставляя себя долго уговаривать, директор позвонил в колокольчик. Сначала он позавидовал клиенту, у которого такая красавица жена, но теперь понял, что с ней ладить нелегко.

Вошел управляющий.

– Пожалуйста, покажите мадам Фирли наши сейфы, – сказал директор. – Надо убедить мадам, что наш банк – маленькая, но вполне надежная крепость.

Атаман направился вместе с Диной, однако директор вежливо остановил его.

– Весьма сожалею, – сказал он. – Но, по нашим правилам, в камере, где находятся сейфы, может находиться только одно постороннее лицо. Даже управляющему придется подождать за дверью.

Управляющий сходил за ключами от сейфов и по узкой лестнице повел Дину вниз. Длинный бетонированный коридор заканчивался стальной дверью. Управляющий позвонил. Открылось окошко, и в него выглянуло лицо охранника.

– Мадам желает осмотреть сейф номер девяносто два, – сказал управляющий. – Допустите ее.

Лицо охранника исчезло, окошко захлопнулось. Однако прошло довольно много времени, пока тяжелая Дверь начала медленно поворачиваться на шарнирах.

«Наверное, сложный замок», – решила Дина. В следующую минуту она очутилась под бетонными сводами. Две стены были сплошь заняты стальными шкафами, разделенными на небольшие сейфы с номерами на дверцах. В третью стену, прямо против входа, был вделан стальной люк… «За ним, наверное, и хранятся основные денежные фонды», – строила свои догадки Дина, заметив цифровой замок.

Тишина и необычность помещения угнетали. Почувствовав на себе внимательный взгляд охранника, Дина открыла предоставленный ей сейф.

– Такие тонкие стенки! – сказала она, недовольно поморщив носик. – Нет уж, свои драгоценности я предпочитаю хранить за той дверью! – И она показала на люк. – Там, наверное, будет надежнее.

– Никак нельзя, мадам, – возразил охранник. – Там деньги банка!

– Наверное, много денег… – простодушно сказала его собеседница. – А вам не страшно одному? Предположим, я захотела бы вас ограбить!

Охранник пощелкал по кобуре револьвера:

– Тогда вам придется сперва разделаться со мной. Но я тут же нажму тревожный сигнал.

– А если я успею вас застрелить раньше? – с кокетливым вызовом сказала Дина.

– И тогда проку не будет никакого. Помимо меня, шифр замка знает только главный директор. Кроме этого, управляющий в коридоре услышит выстрелы и поднимет тревогу…

– Стало быть, вы полагаете, моим бриллиантам ничего не грозит?… Благодарю вас! – И она вышла, наградив его улыбкой.

3

На сигнальной мачте пляжа вместо белого вымпела взвился бело-синий, что означало конец «дамского часа». Наступило время, отведенное для семейного купанья. Наконец право появиться на берегу получили и мужчины. Было похоже, что этого момента они ждали с большим нетерпением. Едва успел смениться флаг, как из-за сосен на дюнах выскочили десятки людей и по мосткам, по песку устремились к воде. Некоторые подталкивали перед собой велосипеды, в то время входившие у рижан в моду. Твердая и гладкая от влаги полоса песка у самой воды гораздо больше подходила для этого вида спорта, нежели тряский булыжник уличных мостовых. Пользуясь расставленными повсюду скамьями, велосипедисты взбирались на высокие седла и, усердно нажимая педали, демонстрировали свое искусство.