Товарищ маузер
Шрифт:
«Стекла на втором и третьем этажах как швейцарский сыр – сплошь в дырках. На подоконниках нижнего этажа стоят цветы, словно на похоронах. Тишина, как на кладбище».
Да, эта тишина наполняла Шампиона недобрыми предчувствиями. Неужели все уже кончилось, неужели он явился слишком поздно? И единственное, что он еще в состоянии сделать, – это сообщить Русениеку о гибели его друзей.
– Все убиты? – спросил он встретившегося ему унтера. Видя, что тот не понял вопроса, добавил: – Пиф-паф?
Унтер показал на пушку, которую Шампион впопыхах не заметил.
«Сопротивление еще не сломлено, – записал он в блокноте. – Уже прошло шесть часов, как горстка героев бросила вызов чуть ли не всему рижскому гарнизону. Однако сейчас наступит решительный перелом. Можно сказать, что революционеры одной ногой уже в могиле…»
Во двор вошли два человека. По белому фартуку и раскрытой домовой книге в одном из них легко было угадать дворника. Двухнедельный опыт очевидца революционных событий позволил Шампиону без труда определить во втором шпика. «Неужели боевики, если они живы, не поднимут стрельбу?» – подумал корреспондент. Но окна продолжали оставаться немыми. Из флигеля вышли первые жильцы с узлами. Один за другим они покидали дом, обреченный на разрушение. Кто-то толкал перед собой детскую коляску с гремевшей в ней посудой; мужчина задыхался под тяжестью огромного кожаного кресла; многие надели на себя по две-три пары одежды и походили теперь на участников полярной экспедиции Нансена. Дворник, которому было поручено проследить, чтобы среди жильцов не затесались подозрительные личности, глядел то в книгу, то на людей и называл их агенту:
– Цеховой меховщик Аболингс из первой квартиры с мадам и их барышня… Муйжниеки из девятой… Так что задолжали хозяину за два месяца, но уж пусть их идут…
Последней вышла мамаша с тремя гимназистами. Один из них был по крайней мере на голову выше остальных.
– Жена слесаря Упеслаце с «Униона» и сын ихний.
– А эти двое? – поинтересовался шпик.
– Школьные товарищи моего сына, – поспешила объяснить Упеслаце. – Зашли, чтобы в школу вместе идти, а тут аккурат все и началось, выйти побоялись.
Шпик равнодушно отвернулся и спросил;
– Все, что ли?
– Все. Кроме Криевиней из третьей и пятой.
– Там они и останутся!… – усмехнулся шпик. – Унтер, примите и пересчитайте!
Унтер-офицер, призвав на помощь пальцы, сосчитал людей и пропустил в подворотню, где их тут же окружили солдаты. Вместе с дворником оказалось всего сорок один человек. Под аркой ворот, где артиллеристы еще возились со своей пушкой, было невозможно повернуться. Толпа мешала артиллеристам, но никто не уходил, боясь оказаться под выстрелами. Не желая очутиться в свалке, шпик хотел было зайти в дом, но тут снова запели пули, и он шмыгнул назад.
Едва загремели выстрелы, как Шампион ринулся вперед, локтями прокладывая себе путь. Он не оглядывался по сторонам и чуть не угодил в подвальный люк, где не было защитной решетки. Споткнувшись, корреспондент схватился за одного из гимназистов.
– Пардон! – извинился он.
– Мерси! – ни к селу ни к городу ответил озорной голос.
Шампион, собираясь проталкиваться дальше, пристально взглянул на парня и опешил. Знакомое лицо! И этот долговязый рядом, честное слово, боевик, руководивший нападением на банк! Спаслись! Гениально!… Хотелось пожать им руки, обнять, но разве можно показать, что он узнал их? И Шампион ограничился тем, что облек свою радость в соответствующий заголовок: «Боевики блестяще выдержали экзамен на аттестат зрелости!»
– Освободи место! – крикнул старший канонир. – При такой давке неможно произвесть наводку!
– Куда сгинул поручик? – заволновался унтер. – Надо их в полицию отвести.
– В полицию? По какому праву?! Мы с супругой никакие не преступники, – запротестовал меховщик.
– Им виднее. Документы проверють и, ежели не виновный, домой отпустють.
– Если еще что останется от дома! – тихо, но с горечью проговорила Упеслаце.
– Куда девался поручик? – повторил унтер.
– Их благородие ушли глотку промочить, – осмелился предположить какой-то солдатик.
– Сколько же можно тут с ними валандаться! – возмущался унтер. – Сбегаю поищу его… Ты останешься за меня, – приказал он ефрейтору. – И гляди, чтоб ни один не пропал! Не то – голову с плеч!
Этот разговор, сопровождаемый выразительными жестами, на мгновение отвлек внимание Шампиона от Робиса и Брачки. Когда он повернулся, их уже нигде не было. Если бы корреспондент посмотрел повнимательнее, то он бы заметил, что подвальный люк, в который он по своей рассеянности чуть не провалился, был теперь закрыт невесть откуда взявшейся решеткой.
Наконец явился сам поручик.
– Где унтер? – рявкнул он хриплым голосом.
– Ушли вас искать, ваше благородие.
– А чтоб его черти подрали! Ведите их! – Поручик торопился покончить с этой нудной обязанностью.
Передние подняли свои вещи и зашевелились.
– Сколько их тут у тебя?
– Сорок один, ваше благородие, – доложил ефрейтор.
– Пересчитать!
Как ефрейтор ни старался, больше тридцати девяти не набиралось.
– Не виновен я, ваше благородие, однако двоих недочет, – оправдывался он срывающимся от страха голосом.
– В глазах у тебя недочет, баранья башка! – Поручик указал на Шампиона и шпика, которых солдаты тут же втолкнули в круг.
Сознание того, что он уже не успеет ни повидать Русениека, ни отправить корреспонденцию, взбесило Шампиона.
– Я иностранец, журналист, специальный корреспондент! Понимаете? – громко кричал он по-немецки. – Меня знает сам господин Регус!
– Не мое дело! Число должно сойтись, вот и все!
Не желая открывать себя, шпик подошел к поручику и шепнул ему что-то на ухо.
– Какой же вы тайный, ежели всякому вас видно?! – загоготал офицер. – Давай назад, бестия!
В воротах появился Регус в сопровождении Лихеева. Шампион уже хотел броситься к нему, но неожиданно изменил свое намерение и протиснулся поглубже в толпу. Если Регус спохватится, что двоих недостает, боевикам придется туго. Тогда уж лучше пусть его задержат.
Но Шампион забыл о шпике, а тот поспешил отплатить поручику.
Раздался зычный голос Регуса:
– Мой агент говорит, что двоих не хватает! Тут что-то неладно!