Товарищи офицеры. Смерть Гудериану!
Шрифт:
Осмотревшись и немного поколебавшись, я все-таки решился и прополз еще метров десять по практически голой земле, надеясь, что начинающая желтеть высокая трава скроет меня от излишне глазастого наблюдателя. Риск, конечно, большой, но зато стрелять буду наверняка. Укрывшись за поросшим совсем уж жиденькими кустиками крохотным холмиком, практически кочкой, перевел дыхание. Нда, вояка из меня тот еще: прополз всего ничего, а пропотел от волнения, что хоть гимнастерку выжимай. И сердце бухает, словно стометровку на скорость с приличным результатом пробежал. Нервы-с. Спокойнее нужно, спокойнее. С ударением на первое «е», ага… Поручику мое самоуправство категорически не понравится, если б спалился, всю б операцию
Стараясь не лязгнуть ни автоматом, ни подсумком с запасными магазинами, осторожно обполз холмик справа. Все, теперь он более-менее скрывает меня от артиллеристов и пехоты, а вот до байкера-пулеметчика всего метров тридцать-сорок. Да и охранников, по идее, отсюда тоже должно быть видно. Дождавшись, пока пальцы перестанут мелко подрагивать, разложил приклад, беззвучно снял «МП» с предохранителя (специально тренировался) и начал медленно («и печально», как водится, не вовремя прокомментировал внутренний голос), по сантиметру выглядывать из укрытия, пока не рассмотрел среди ветвей отблескивающую на солнце каску и спину. Ну что, пора? Поехали…
Прицелившись чуть пониже среза каски, плавненько вытянул спусковой крючок. Нормальной очереди на три патрона, как из «калаша» в учебке, разумеется, не получилось – говорил же, впервые из такого оружия стреляю, так что спалил чуть не треть магазина, пока отсечку дал. Подозреваю, что большая часть пуль ушла в молоко, поскольку ствол задрался после третьего или четвертого выстрела, но мотоциклисту хватило: я разглядел как минимум два попадания в спину, да и каска как-то странно подпрыгнула на голове. Все, пошла жара – окончательно вывалившись из-за укрытия, двумя очередями добил магазин по опешившим охранникам, только начавшим дергать затворы своих «98К». Одного точно зацепил, уж больно его в сторону бросило, словно пьяного на льду. Да и второго, похоже, тоже, иначе к чему бы ему карабин ронять?
Пока лихорадочно менял магазин, вспоминая, нужно ли передергивать затвор (так и не вспомнил), и вскидывал оружие, пленные с похвальной быстротой сориентировались в ситуевине, и третий немец, успев выстрелить всего один раз, скрылся под телами бросившихся к нему бойцов. Все, конец фрицу, счас его на лоскуты порвут… И, что меня особо порадовало, сразу трое рванулись к мотоциклу – явно за пулеметом. Отлично, значит, будет и поручику с танкистом огневая подмога. Если они, конечно, с пулеметом разберутся…
А поручик уже вовсю воевал, долбя экономными очередями по разбегающимся, словно тараканы при свете, гитлеровцам. Нет, все-таки «костяная пила» [8] – это нечто. Особенно когда по своим лупит – аж сердце радуется. Разбежаться успели не все: только возле тягачей и грузовика валялось восемь тел в фельдграу, да и на артпозиции тоже творился сущий хаос и прочая кровавая вакханалия. Первой очередью Гурский прошелся по пехотинцам, тут же перенеся огонь на артиллеристов, а сейчас бил уже точечно, выцеливая уцелевших. Танкист в общем веселье тоже участвовал, стреляя с фланга по тем, кто укрылся от пулеметного огня за техникой или станинами орудий. Немцы тоже палили в ответ, но как-то жиденько и не слишком прицельно. Ну что ж, поможем мужикам, поскольку благодаря всем моим рискованным переползаниям я тоже вроде как находился на фланге. Сместившись еще на несколько метров, приподнялся для стрельбы с колена – хрен с ней, с маскировкой, зато так обзор лучше и целиться удобнее – и дал короткую очередь в гитлеровца, прячущегося за грузовиком. Ствол снова забросило, и задний борт брызнул щепками, но и в немца я все же попал – выронив карабин, он грузно осел на землю и затих. Высунувшийся из-за автомашины пехотинец попытался ухватить товарища за ремни и затащить за укрытие, но еще одна
8
Костяная пила – жаргонное фронтовое название пулеметов MG-34 или MG-42. Впрочем, некоторые считают, что это название относится только к MG-42.
Со стороны военнопленных, теперь уже бывших, внезапно затарахтел, заставив меня дернуться, пулемет. Двое бойцов, видимо, не разобравшись с креплением, просто выкатили мотоцикл из-под куста и открыли огонь. Ай, молодцы парни, быстро справились! Теперь дело пойдет, поскольку для автомата все ж далековато, да и патронов осталось полтора магазина. Остальные пленные сноровисто залегли, с их стороны захлопали винтовочные выстрелы из захваченных карабинов. В отличие от Гурского асами-пулеметчиками красноармейцы не были, потому лупили длинными очередями по всему, что шевелилось и не шевелилось, без их помощи перейдя в несовместимое с жизнью состояние. Тяжелые пули выдирали клочья дерна, дырявили корпуса техники, с визгом рикошетировали от гаубичных станин, рвали кителя лежащих на земле гитлеровцев, подбрасывая вверх крошечные алые фонтанчики. Блин, как бы ребята прицелы не раздолбали! Да и командир батареи, похоже, нам живым уже хрен достанется…
Между прочим, пулемет поручика молчит: то ли лента закончилась, то ли стрелять больше не в кого. Скорее, второе: позицию батареи от меня закрывают расстрелянные транспортеры и грузовик, так что Николаю Павловичу виднее.
На всякий случай пригнувшись, я занял вертикальное положение и помахал рукой, привлекая внимание:
– Эй, бойцы! Хорош патроны жечь! Смотрите, не стрельните сдуру, я свой. За фрицами только приглядывайте, вдруг кто живой.
Навстречу мне бросилось сразу пятеро, один с карабином, остальные без оружия. Добежавший первым парень в вылинявшем «хб-бу» с ходу ухватил меня за руку и затряс, явно собираясь ее оторвать:
– Спасибо, товарищи! Как вы стрелять начали, мы сразу поняли – помощь пришла! Как мы их, а?!
– Ага, нормально вышло, – взглянув на поднимающихся с земли бывших пленных, призывно махнул рукой. – Бойцы, кто вооружен – бегом к машинам и пушкам, проверьте, вдруг немцы живые остались. Только осторожно, прикрывайте друг друга. Остальным – собраться, сейчас к командиру пойдем. Раненые есть?
И, внезапно разглядев вышедших на открытое место поручика с танкистом, с нескрываемым облегчением помахал им рукой, добавив:
– Все вопросы – потом. Вон тот, что с пулеметом – командир и есть, товарищ старший лейтенант Гурский зовут. Он на все вопросы и ответит.
Живы, сволочи! И отчего ж я так рад их видеть?!.
Зачистка много времени не заняла: раненых оказалось мало, перекрестный огонь двух пулеметов не оставил фрицам никаких шансов. Так что спустя пять минут мы уже вовсю обнимались с поручиком и Серегой. Гурский, как и в прошлый раз, выглядел спокойно, где-то даже флегматично, танкист же едва не подскакивал от возбуждения:
– Неслабо мы немчуры накрошили, а?! Нет, ты глянь, а?! Знай наших! Цельную батарею уконтропупили! Товарищ старший лейтенант как зарядил из пулемета, я аж на месте подскочил. А уж как немцы падать начали, я с автомата добавил, два магазина по тварям расстрелял!
От возбуждения танкист тараторил, словно герой довоенного фильма «Семеро смелых», напоминая его даже внешне. В этот момент Серега, видимо, вспомнил, что негоже товарища забывать, да и вообще, на Руси все на троих делить принято, и торопливо добавил: