Товарищи по оружию
Шрифт:
И верно догадался. Разверзся люк и объявились эти самые пришельца. Трое. Ну и образины, спаси и сохрани! Чего доброго, приснятся ночью, кондратий хватит.
Но образины вели себя смирно. Каждый учтиво пошаркал вначале одной парой ног (скорее псевдопод, но Дед этого не мог знать), потом другой, после третьей.
— Мы, — заговорил один из пришельцев, — счастливо рады приветственно почтить жительного гражданина сего планетного мира. —И пошел рассыпаться в извинения. Из всего велеречивого словоблудия космических посетителей Дед уяснил, что у тех произошла некая поломка, корабль
— Эх, нелегкая, на мою голову! — Подумал Дед. Да делать нечего, чужаки, хоть рожами и не вышли (так с лица воды не пить), но души живые, надобно подсобить. Неудобно получится, коли оставить горемык на ночь в чужом месте. Пришлось звать в избу. —Ходите, гости дорогие, прошу ужинно откушать. —Сказал, а про себя ругнулся. — Тьфу ты, холера, так с ними, обормотами, и заговориться не долго. Вот людям потеха то будет.
Инопланетники, для порядка поартачились, но вскоре за Дедом шестиного засеменили.
Усадил хозяин гостей за стол. —Сейчас горяченьким попотчую, ить на сухом пайке отощали, знаем мы такой провиант, сами вдосталь нажевались.
Выставил щи мясные (племяшу спасибо), кашу гречневую, ну и, ясное дело, свои фирменные огурчики.
Пришельцы, видать корабельный рацион таки порядком набил оскомину, живо челюстями замолотили. А дедову гордость, огурцы хрумали особо прытко.
Спать гости улеглись на полатях. По утру взялись за работу. Как и обещали, управились быстро, стали собираться в обратный путь.
Дед на дорожку огурчиков, так галактическим путникам понравившихся, щедрой рукой отсыпал. Даже жаль прощаться, пообвык уже к мерзким рожам, даже различать научился. У капитана уши красные, у пилота зеленые, а у бортмеханика синие. Хоть и о шести ногах да трех глазах, а народ оказался хороший, не в пример кой кому из человеков.
Но народ стартовать не торопился. Капитан, расшаркавшись всеми нижними конечностями объявил, что за оказанное гостеприимство, полагается Деду сатисфакция. И пока долги не оплачены, «о произведении движения отлета разговорной речи нет».
Дед поначалу отнекивался. Не чувствовал за собой особых заслуг и в должниках своих нечаянных гостей не числил. Ну постояла тарелка рядом с огородом, ну переночевали на полатях. Так сам один живу, в избе места много, не стеснительно. А ведро огурцов, и вовсе поминать непристойно. Однако старшой убедил. Суть дела заключалась в том, что на планете трехглазых законы сурово справедливы и соблюдаются неукоснительно крепко. На халяву пользоваться инопланетными ресурсами никому и никогда не дозволяется.
— А буде случиться такому возмутительному безобразию иметь место быть, то членам экипажа предстоит ожидание подверженности принудительного издевательства, а ему, капитану, позорного урезания. —Этими словами красноуший завершил свои доводы.
Делать нечего. Не губить же бедолах.
Поторговавшись, сошлись в цене. За стоянку экипаж чинит лопату, за постой — топор, за огурцы правит пилу, совсем у ней зубья поистерлись. Так и пришлось Деду подписать, требуемые неземными правилами, бумаги. Точнее — плюнуть на представленную пластину.
Тарелка, по давешнему противно засвистав, взмыла в воздух и исчезла в неизвестном направлении. Как позже объяснил племяш — слиняла в гиперпространство.
Дед подверг анализу врученный ему инвентарь. Разлядывал придирчиво, ноготем апробировал, испробывовал в условиях приближенных к реальной аграрной обстановке.
Прокашлялся, присел на колоду, скрутил цигарку. Неспешно затянулся, бровями поелозил.
— Ить, залетные, — скупо сморкнулся на репейный куст. — Сказать неча, сработано удало. Новее нового, точно импортный струмент, ей-ей, как у племяша в чемоданчике.
Покачал головой, отнес в сарай. Там в глубине, чтоб в глаза не бросалось, поставил. Ласково шершавой ладонью огладил, солидолом умаслил, обернул мягонькой тряпицей. Пущай храниться до поры до времени.
О залетных помалкивал. Кто ж такой чертовни доверит? Скажут: свихнулся старик на упадке годов. Впрямь, диковинная маятня стряслась. Куды лихее блокбаксеров хреновудских нашенское чудо болотное.
Но прелюбопытная удивительность (вот к языку привязалось тарабарщина трехглазых) на том не закончилась. Не утерпелось Деду полезные приспособы гноить ржавчиной. Почал в хозяйстве пользовать. Колол, пилил, копал, да приметил, — обновленный то струмент, износу не ведает. А когда нетрудно разделал на поленья сучковатые, кряжистые дубовые бревна, смекнул окончательно — не ладно здесь. Косорожие приблуды не простую наладку сработали, заточку там, правку, разводку. Тут стряслось похитрее.
Удивлялся, удивлялся, как возьмись, да объявилась прежняя троица. Прибыла с официальной миссией на переговоры по торговой части.
Красноухий капитан, он же главный договорник, после вычурных приветствий перешел к сути дела.
Оказалось: пока Дед дубы пилил да огурцы окучивал, трехглазые успели смотаться домой. Там выяснилось, что привезенные зеленцы не только вкусны, но очень весьма для здоровья полезно спасительны, от разных всяких болезненных хворей излечительны, еще и мужской сильной могучести изрядно крупно способствуют. А рассол — суть эликсир витальной жизни.
Дед только зенками хлопал. Да что за эдакое? Аль на ихней планете одни алкаши конченные шастают, и сплошно все с бодуна карячутся? Не похоже, по крайности, эти трое — ребята приличные, не заметно чтоб питейное пользовали излишней надменностью. Напротив — злоупотребляли умеренно.
Так или не так, но огурцы гости наминали за обе щеки. Может хозяйское угощение не подпадало под тамошний уголовный кодекс. А может подпадало, но рисковали «подверженности принудительного издевательства и позорного урезания», только очень уж соблазнительным казалось на шармак поправить витальное здоровьице и усилить могучесть.