Трагедия 1941-го года. Причины катастрофы.
Шрифт:
У Сталина был и другой путь оттянуть разгром — стать гитлеровским сателлитом. Принять план завоевания британских колоний, начать войну с Великобританией (естественно, под общим руководством фюрера), увязнуть в азиатской кампании. Ради самосохранения пришлось бы пересмотреть свою идеологию, добавив «национал-» и убрав коммунизм. Впрочем, это тоже не гарантировало от «ночи длинных ножей», если бы фюрер заподозрил, что вассал не вполне надежен. И внезапному удару с запада нечего было бы противопоставить, так как силы Красной армии были бы заняты на юге.
Можно понять Сталина, который противопоставил таким «оборонительным» стратегиям более гибкую политику подготовки к наступлению. Программа перевооружения и подготовки Вооруженных сил СССР показывает, что Сталин предпочел бы нанести удар по Гитлеру в 1942 г. Но обстановка менялась, Гитлер не стал ждать оптимальных для Сталина сроков. И Сталину пришлось действовать теми средствами, которые у него были. Так и возникла идея «подловить» Гитлера в момент сосредоточения его войск, нанести «упреждающий удар». Идея, находящаяся на стыке оборонительной и наступательной стратегии.
Так что если бы Гитлер предпочел более реалистичный вариант нападения на СССР и сосредоточил против СССР группировку, которую Сталин счел бы опасной, то Красная армия нанесла бы сокрушительный удар. И если бы Гитлер снова передумал и перенес сроки войны на 1942 г., то в августе — сентябре советско-германская война началась бы уже с нападения СССР на Германию.
В исторической публицистике сложился образ Сталина как некоего гения злодейства, который создает дьявольские планы, предполагающие уничтожение всех врагов и обидчиков, их родственников и друзей, даже если они одновременно были и друзьями самого Сталина. При таком взгляде на Сталина он предстает пророком, который заранее может предугадывать ход событий на десятилетия вперед. Получается тот же культ личности Сталина, только окрашенный в мрачные тона.
Сталин хотя и выстраивал планы, как любой политик, но очень часто действовал по ситуации. Это характерно и для его внешней политики, и для борьбы за власть в партии [337] . Ситуационизм Сталина часто граничил с авантюризмом, реакции на «структуру момента» были решительны и разрушительны, поскольку вождь не считался с соображениями гуманности. Но мотивы Сталина нельзя понять, если не считаться с обстановкой, которая вела вождя (чаще, чем он ее). При этом Сталин реагировал на опасные ситуации, по-своему логично просчитывая ходы и комбинации, что помогало ему находить решения, оптимальные с точки зрения борьбы за власть. Логичный игрок, Сталин проиграл ситуацию 1941 г. интуитивисту Гитлеру, который пренебрег законами логики и расчетами. Но интуиция — плохой советчик в долгосрочной игре. Выиграв партию летом 1941 г., Гитлер проиграл судьбу Третьего рейха и собственную жизнь.
337
См.: Шубин А.Вожди и заговорщики. Внутриполитическая борьба в СССР в 20-30-е гг.
Что лежало на другой чаше исторических весов? Каковы могли быть результаты «войны Сталина», если бы удалось начать «упреждающий удар» так, как планировалось? В. Суворов рисует картину советского блицкрига. Немецкие танковые дивизии еще только перебрасываются, группы армий не сосредоточены. Немецкая авиация застигнута врасплох и понесла значительные потери. Советские механизированные корпуса вошли в прорыв. Орды танков БТ вырвались на автострады и едут на Берлин. Советские парашютисты высаживаются в тылу врага, перехватывают вместе с горными дивизиями линии снабжения Германии из Румынии. Военная машина Германии, оставшись без горючего, останавливается. Советские танки входят в Берлин. Советские самолеты уже везут десантников в столицы Европы и покоренных Европой колоний. В конце концов последняя страна мира становится союзной республикой СССР.
К сожалению или к счастью, но история не развивается столь прямолинейно. Как мы уже упоминали, в 1944 г. советская армия захватила-таки Румынию, но война продолжалась. Да, конечно, первый удар по сосредоточенному на границе вермахту был бы сокрушительным. Но не всесокрушающим. И после десятков поражений в 1944 г. вермахт сохранял боеспособность.
Более реалистичный взгляд на возможный исход советского вторжения предлагает М. И. Мельтюхов, который полагает, что поход на Берлин не был бы «прогулкой». Но и он считает, что «наименее благоприятным результатом наступления советских войск могла бы стать стабилизация фронта по рекам Нарев и Висла — т. е. примерно там, где советско-германский фронт стабилизировался в конце 1944 г.» [338] . Финал этого сценария по сути отличается от картины, нарисованной Суворовым, только эмоциональной окраской. Если для автора сценария «Ледокола» создание мировой тоталитарной империи — нечто ужасное, что-то вроде антиутопии Д. Орвела «1984», то М. И. Мельтюхов предпочитает оптимистические краски: «Разгром Германии и советизация Европы позволяли Москве использовать ее научно-технический потенциал, открывали дорогу к “справедливому социальному переустройству” европейских колоний в Азии и Африке. Созданный в рамках “Старого света” социалистический лагерь контролировал бы большую часть ресурсов Земли. Соответственно, даже если бы Новый свет и не был захвачен, он, скорее всего, вряд ли смог бы значительно превзойти Старый по уровню жизни. В результате там
338
Мельтюхов М.Указ. соч. С. 506.
339
Там же.
Так что оставим глобалистские мечты о создании единого человечества военным путём. Мог бы Сталин, нанеся упреждающий удар летом 1941 г., достичь успехов на уровне 1944 г.?
Б. В. Соколов категорически возражает. Он считает, что советские войска двигались бы в два раза медленнее, чем планировалось, а лётчики из-за неопытности сбрасывали бы бомбы в чистом поле, что позволило бы люфтваффе захватить господство в воздухе. Это допущение сделано на основе опыта первых месяцев Великой Отечественной войны, когда внезапный удар уже позволил немцам получить господство в воздухе. Плохая подготовка советских летчиков ни при чем. Их готовили в ускоренном темпе и в 1943 г., но господство в воздухе немцы все равно потеряли, и советские бомбы летели тогда далеко не только мимо цели.
Но вернёмся к сценарию Б. В. Соколова. В соответствии с ним, стоило Жукову углубиться в немецкую территорию на 50 км, ему уже пришлось бы ввести в дело силы второго стратегического эшелона (немцы, знамо дело, без танков и с мифическим превосходством в воздухе, сражаются лучше, чем даже в первые месяцы Великой Отечественной). Тут Соколов и наносит Жукову удар во фланг и тыл силами танковых групп Гота, Гудериана и Клейста, которые преспокойно, будто и войны нет, разгружаются, где им надо, и смело атакуют недотепу Жукова. «Далее события развиваются примерно так же, как они происходили в действительности после германского нападения на СССР 22 июня 1941 г.» [340]
340
Соколов Б. В. Тайны Второй мировой войны. М., 2000. С. 111.
Все крайне спорные допущения Б. В. Соколова вытекают из одного постулата: «Армия, не сумевшая должным образом организовать оборону, не имела шансов на успех и в наступлении» [341] . Ключевые слова здесь — «не сумевшая». Готовила оборону, да не смогла. Но готовила ли? Б. В. Соколов горячо поддерживает В. Суворова в его мысли о подготовке Советским Союзом наступательной войны. Следовательно, он признает, что группировка советских войск была наступательной, оборону на большинстве направлений Красная армия не готовила. Так что слова «не сумевшая», как и все вытекающие из этого логические цепочки, говорят лишь о непонимании разницы между наступательной и оборонительной стратегиями начала войны.
341
Там же. С. 112.
Всё-таки от того, кто наносит первый удар, зависит слишком многое, чтобы игнорировать этот фактор. Поэтому согласимся с М.И. Мельтюховым в том, что рубежи 1944 г. были вполне достижимы уже в 1941 г. в случае «упреждающего удара». Но вот дальнейший рывок на Берлин — под вопросом. Во-первых, Советская армия еще не имеет опыта, который она приобрела в 1941–1944 гг., и, следовательно, менее эффективна и в наступлении, и в обороне против немецких контрударов. А они были чувствительными и в 1944–1945 гг. Во-вторых, нет Второго фронта. Американские войска еще не высадились даже в Британии. Но Черчилль может развивать действия на материке со стороны «мягкого подбрюшья Европы», занимая скромным количеством дивизий Балканы, откуда отводят свои войска немцы. Шансы Сталина в этих условиях захватить всю Европу не выше, чем в 1944 г. Положение Германии не столь безнадежно. Вполне естественные опасения Черчилля допустить господство Сталина в Европе могли склонить его к сепаратным переговорам с Гитлером, что, в свою очередь, могло способствовать и готовности Сталина к выгодному миру, особенно после крепких контрударов вермахта. В случае взаимной неуступчивости Черчилля и Гитлера Рузвельт получил бы время для того, чтобы вмешаться в европейскую войну. В этом случае неизбежен был бы принципиально тот же исход дела, что и в 1945 г. — раздел Европы между Западом и «социалистическим содружеством», хотя конфигурация раздела могла бы быть иной. Но очевидно, что если бы первый удар нанес Сталин, то количество жертв и разрушений, которые принесла человечеству Вторая мировая война, было бы меньшим. Да и сама война была бы короче.