Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?
Шрифт:
Однако куда больше обеспокоил Сталина третий вывод, к которому он тогда пришел: Гитлер именно потому так долго тянул с письменным утверждением даты нападения на СССР, что ждал серьезных гарантий со стороны Англии — в порядке, «естественно», установления «почетного мира» между «великой морской державой» Англией и «великой континентальной державой» Германией — гарантий полной безнаказанности однофронтового разбоя против СССР, то есть что Англия (тем более в союзе с США) не ударит в спину рейху на Западном фронте!
А вот их-то у него до середины второй декады июня 1941 г. не было — шел очень напряженный торг, и стороны еще не пришли к единой позиции на сей счет. Только отсутствием гарантий именно безнаказанности однофронтового разбоя против СССР объяснялась практически мгновенная
Вот почему, приняв необходимые военные меры — санкционировав выдвижение дивизий из глубины приграничных округов в сторону границы, Сталин так торопился и с составлением самого Сообщения ТАСС от 13 июня 1941г., и особенно с его немедленным озвучиванием сразу по трем каналам — и по радио в 18.00 по московскому времени, и путем вручения его текста как официального документа Правительства СССР и англичанам, и немцам! Потому что он ясно видел, что решение о нападении не только принято Гитлером, но и внаглую согласовывается с Англией, и время стремительно приближается к той самой роковой черте, выболтать временные параметры опорой он заставил самого Адольфа.
Но столь же ясно Сталин видел и то, что пока Адольф никаких гарантий безнаказанности однофронтового разбоя не получил — хреновы «джентльмены» никак не могли договориться со столь любезным их сердцу «мин херцем» Гитлером! Шел ожесточенный торг, за счет, «естественно», ущемления коренных интересов СССР-России — проклятая Англия иначе просто не умеет!
Вот почему Сталин так сильно и «врезал» Англии в том Сообщении ТАСС от 13 июня 1941 г. Он пошел на отчаянно решительный шаг, пытаясь в упреждающем порядке нейтрализовать подлые в своей клокочущей яростной русофобии (антисоветизм для бриттов да и для Запада в целом всегда был дымовой завесой, скрывавшей звериную русофобию) потуги сидевшей в глубокой ж…е» Англии по-прежнему с апломбом играть столь бездарно утраченную ею роль мировой державы, неуместно пытающейся к тому же еще и определять, кому с кем и в каких условиях сцепиться в смертельной схватке, дабы эта чертова Англия уцелела!
Более того, он пошел на этот действительно отчаянный, но хорошо продуманный шаг еще и потому, чтобы хотя бы резко снизить статус, возможно, уже обещанной Англией Гитлеру свободы действий против СССР достаточно внятными обвинениями Коварного Альбиона в потворстве нацистской Германии. Так и в самом-то деле, ну не на пустом же месте Сталин уверенно предполагал, что Гитлер не рискнет пойти на войну на два франта — уж слишком хорошо в Германии помнили печальные итоги еще Первой мировой. И если бы не эти подлые гарантии Англии Гитлеру, то едва ли коричневый шакал рискнул бы напасть на СССР 22 июня 1941 года. Но Англия находилась уже при последнем издыхании: даже американская помощь не спасала ее, позволяя ей всего лишь в замедленном темпе, но вполне уверенно тонуть. И единственный шанс на спасение состоял в том, чтобы дать Гитлеру гарантии полной безнаказанности его однофронтового разбоя против СССР, тем более что с геополитической точки зрения интересы Англии и нацистской Германии в вопросе об уничтожении СССР-России были абсолютно тождественны. Проще говоря, замысел бриттов прост, как и их традиционная овсянка на завтрак: нехай Адольф займется бандитизмом против СССР, лишь бы да хотя бы на время отстал от Англии!
Именно потому-то этим Сообщением ТАСС Сталин заранее и припер Гитлера к позорному столбу Истории как агрессора, готовящегося с санкции какой-то Англии вероломно и внезапно напасть на честно соблюдающего условия Договора о ненападении от 23 августа 1939 г. партнера по межгосударственным отношениям. Дело в том, что еще с августа 1940 года он абсолютно достоверно знал, что в качестве предварительною условия на пути к какому бы то ни было англо-германскому «почетному миру» бритты выставили ультимативное требование о превентивном по отношению к этому возможному «почетному миру» расторжении советско-германского Договора о ненападении от 23 августа 1939 г, на что в принципе Гитлер и Гесс уже тогда были согласны, но хотели осуществить это после занятия Балкан (вот почему, кстати говоря, Сталин и вмешался в события в Югославии весной 1941 г., преследуя одну-единственную цель — чтобы Гитлер увяз там, но, увы…).
Именно расторжение Германией этого Договора, причем не только в превентивном, но и в одностороннем порядке могло, по царившим в те времена в Лондоне туповатым убеждениям, как восстановить график Второй мировой войны в первозданно запланированном, сиречь исконно британском виде, так и изначально планировавшуюся бриттами конфигурацию в Европе, особенно послевоенную. То есть сделать возможным для них (и вообще для англосаксов в целом) вхождение в Восточную и Юго-Восточную Европу, поскольку при снятии проблемы обороны Западной Европы действительно был бы возможен не только возврат к Мюнхенскому статус-кво, когда Англия и Франция, невзирая на многочисленные резкие протесты СССР, предпочли укрыться за подлыми по своей сути так называемыми пактами о ненападении с Гитлером, не столько являвшимися пактами о ненападении, сколько о разрешении Гитлеру напасть на СССР, но и дальнейший розыгрыш геополитических карт на Востоке Европы к обоюдной для Лондона и Берлина выгоде.
Этот номер Лондон попытался выкинуть и с Польшей тоже, одной рукой подписав с ней в конце августа 1939 г. пресловутый пакт Галифакса — Рачиньского, а другой одновременно по аналогии с Мюнхенам готовил сговор с Германией за спиной Варшавы, которая, ничего не подозревая, готовилась вместе с Лондоном сдать Гитлеру «в аренду» Прибалтийские государства, дабы фюрер смог бы, наконец, дотянуться до СССР.
После Мюнхена мерзавец Н. Чемберлен чуть ли не в прямом смысле пинками под зад толкал Гитлера к нападению на Советский Союз, без устали втолковывая фюреру, что с аэродромов в Чехословакии он запросто достанет территорию СССР, а французский министр иностранных дел Ж. Боннэ, поставив свою подпись под таким же «пактом о ненападении», заявил Гитлеру: «Оставьте нам нашу колониальную империю, и тогда Украина будет вашей»!
В обоих случаях Сталин абсолютно достоверно знал об этих пассажах англо-французских негодяев. Помня об этом, а также о других перлах дипломатии западных стран, увлеченных в предвоенный период не столько западной демократией, сколько наращиванием и без того бесконечного списка сплошных преступлений против человечества, своим отчаянным шагом Сталин стремился прежде всего не допустить выдачи Гитлеру британских гарантий безнаказанности однофронтового разбоя против СССР. Потому как прекрасно понимал, что только в этом случае, сиречь при наличии таких гарантий, Гитлер пойдет на риск одностороннего расторжения Договора о ненападении, стремление кчему он и так стал проявлять с осени 1940 г., то есть после очередного раунда взаимного англо-германского зондажа, состоявшегося в августе того же года.
Вот почему Сообщение ТАСС от 13 июня 1941 г. столь однозначно точно показывало, что все слухи и сплетни о якобы грядущем нападении СССР на Германию — есть лживые слухи и сплетни, что СССР ни на кого нападать и тем более воевать с Германией не собирается, что Советский Союз честно и пунктуально выполняет все условия Договора о ненападении и не намерен их нарушать. Более того, хитрованным отрицанием за счет не менее хитрованного воспроизведения аргументации самого Гитлера из его майского письма Сталину — (якобы) имеющихся у Германии агрессивных намерений по отношению к СССР Сталин пытался удержать коричневого шакала от одностороннего расторжения Договора оненападении под гарантии Англии о безнаказанности однофронтового разбоя Германии против СССР. Тем самым и Гитлеру, и Англии был дан последний шанс прекратить играть с огнем мирового пожара, тем более в попытках перекинуть его на СССР.