Трагедия абвера. Немецкая военная разведка во Второй мировой войне. 1935–1945

Бартц Карл

II отдел – диверсионный центр. Здесь представители недовольных меньшинств и немцы, проживающие за границей, готовились для последующего применения. Задачи агентов этого отдела были сложными и очень опасными. Саботаж в странах противника, диверсии на судах, самолетах, в промышленности, подрывы мостов и т. п. В компетенцию этого отдела также входили «мятежи» и работа с национальными меньшинствами в странах противника. Отделу подчинялась позднее сформированная дивизия «Бранденбург». Она была создана в 1939 году под кодовым наименованием «Строительно-учебная рота «Бранденбург». Вскоре рота достигла численности полка, а в 1942 году была развернута до дивизии.

В

начале 1940 года по одному батальону от этой части дислоцировалось в Бранденбурге, неподалеку от Вены, и в Дюрене, в земле Рейнланд. В дивизию в основном входили фольксдойчи или иностранцы, в большинстве своем – ярые националисты. Их задача состояла в том, чтобы в обмундировании армии соответствующей страны выбрасываться на парашютах над указанными целями и взрывами объектов и тому подобными акциями сеять панику и неразбериху в рядах противника. Они были прообразом будущих английских и американских «командос».

Начальником II отдела и приданных ему частей до 1939 года был майор Гросскурт, затем, до 1943 года – полковник Лахоузен, а с лета 1943 года – полковник фон Фрейтаг-Лорингховен.

III отдел: его задачей была борьба со шпионажем. Отдел подразделялся по направлениям: армия – IH; люфтваффе – IL; ВМС – IM; экономика – IIIWi. К ним примыкал еще один подотдел, о котором говорили, будто его включение в III отдел было организационной ошибкой. Этот подотдел IIIF под командованием капитана Протце занимался переброской за границу агентов, которые должны были там внедриться в разведслужбы противника.

Служба контршпионажа работала в тесном сотрудничестве с Главным управлением имперской безопасности, поскольку не абвер, а полиция обладала компетенцией исполнительной власти по уголовно наказуемым деяниям.

Германский вермахт никогда не наделялся правами для проведения мероприятий, необходимых для предотвращения диверсий и шпионажа против вооруженных сил рейха. Соглашение прусского военного министра и министра внутренних дел от 1869 года определяло, что полиция должна бороться со шпионажем противника. Тайная государственная полиция [4] ссылалась на это положение, и абвер был согласен с этим, поскольку многие призванные из запаса офицеры абвера после продолжительной гражданской жизни могли лучше входить в курс дела благодаря накопленному опыту государственной тайной полиции. Напротив, секретная служба сбора донесений была и оставалась делом абвера.

4

Гестапо.

Заграничный отдел: этот отдел, который позднее вырос до служебной группы, был центральным ведомством германских военных атташе за границей. В него стекались все доклады и сведения от военных дипломатов. Отсюда они шли дальше Верховному главнокомандованию вермахта (Кейтель), в штаб оперативного руководства вермахтом (Йодль), а также в министерство иностранных дел. Этот отдел возглавлял контр-адмирал Бюркнер, который был заместителем Канариса.

Центральный отдел под обозначением «Отдел Z»: эта служба первоначально ограничивалась чисто административными задачами. Но благодаря энергичному, цепкому характеру его начальника, впоследствии генерала, Остера он вырос до важнейшего ведомства абвера, которое, как подводная скала, впоследствии потопило весь абвер.

Однако прежде, чем Остер стал руководителем отдела Z, ему в отделе IIIс было поручено руководить группой или сектором абвера в органах

власти. Поэтому у него сохранились отличные отношения с руководителями госучреждений.

Когда был задуман центр управления, отдел Z поначалу возглавлял огромный аппарат абвера. Ему подчинялись бухгалтерия, агентурная картотека, правовой, паспортный отделы. Но Остер расширил свои полномочия для достижения собственных целей. Он подчинил себе связи с НСДАП, через графа Хельдорфа, и с Главным управлением имперской безопасности, через директора уголовной полиции Небе, который руководил там V отделом (имперская уголовная полиция).

Остер сохранил и все связи с гражданскими учреждениями. В его службу поступали все входящие отчеты и донесения, которые сортировались в центральном отделе и далее препровождались в соответствующие отделения. Что это означало, мы еще увидим.

Над всем этим аппаратом с четырьмястами офицерами и десятками тысяч агентов возвышался адмирал Канарис, «маленький грек» (он был ростом не более метра шестидесяти), уже давно седовласый, с обветренным лицом моряка, с водянисто-голубыми, слегка навыкате глазами под кустистыми бровями. У «маленького грека» в жилах не текло ни капли греческой крови, зато он был ломбардцем.

Голос у него был тихий; но он мог становиться весьма саркастическим. Его любовь к животным, в особенности к собакам, была настолько велика, что многим казалась гипертрофированной. Его считали доброжелательным человеком и противником насилия. Но так было только до тех пор, пока не затрагивались его интересы или лично он сам. Тогда Канарис превращался в холодного врага-ненавистника, всегда находившего пути, чтобы любыми средствами расправиться с неугодным, и даже не брезговал использовать для этого гестапо. Он старался избегать каких-либо скандалов и делал все от него зависящее, чтобы их притушить.

Среди своего окружения Канарис слыл человеком непроницаемым и трудноуловимым. Он любил отвечать на вопрос вопросом и сотни раз проявлял свою находчивость в сложных ситуациях.

Ну а что можно сказать теперь об отношении адмирала к партии и к Гитлеру? В начале существования режима Канарис не имел ничего против национал-социализма и его вождя. Он был немецким националистом, и в Гитлере видел человека, способного сделать Германию свободной. Канарис был удовлетворен тем, что Гитлер устранил с его пути все препятствия, мешавшие безграничному развертыванию абвера. Гитлер сам был очень высокого мнения о Канарисе. Но с годами Канарису все больше претило насилие, исходящее от тоталитарного государства; он осуждал его. При этом его неприятие концентрировалось на личности Гиммлера, который – что примечательно! – не имел о том никакого представления и, ничего не подозревая, был расположен к адмиралу вплоть до самых последних месяцев существования абвера. Однако многое из того, что адмирал в своем окружении высказывал о «черных», подразумевая СС, скорее было желанием Канариса сказать острое словцо, нежели действительно выражало его подлинную антипатию.

Окружение Канариса подтверждало, что он делал все, чтобы поддерживать хорошие отношения с СС.

Доктор Бест, который, как представитель Главного управления имперской безопасности, часто обсуждал с Канарисом разграничение компетенций обеих служб, сказал о нем: «В серьезных вопросах – хотя между нами и возникали сложнейшие столкновения интересов – я не встречал другого такого партнера по переговорам, который действовал бы столь же открыто и искренно и держал свои обещания, как Канарис».