Трагедия на Неве. Шокирующая правда о блокаде Ленинграда. 1941-1944
Шрифт:
Русские видят жалкие остатки немецких позиций и опорных пунктов, они видят изможденных немецких пленных и слушают их показания. Да, немецких солдат берут в плен, хотя член Военного совета Второй ударной армии бригадный комиссар Васильев отдал четкий приказ, запрещающий это. Тем самым он последовал призывам Сталина к убийствам, которые затем из соображений целесообразности были смягчены. Уже 13 января были расстреляны в расположении штаба армии двенадцать немецких военнопленных. Здесь необходимо пояснение, чтобы избежать недопонимания. С обеих сторон имелись солдаты, которые немного дольше, чем нужно держали палец на спусковом курке автомата или могли еще раз передернуть затвор, видя перед собой безоружного противника.
Тем, кто этому возмущается, следует подумать о том, что война была и остается грязным делом. Тот, кто поднимает на борьбу народ, поднимает со дна также мутные осадки криминала, садизма, мести и ненависти. Мог бы поклясться генерал какой-либо армии, что среди его подчиненных не было преступников, людей, потерявших совесть и неистовых любителей пострелять? В казарме дисциплину поддерживать легко. Однако, в лесных, уличных боях, при нападениях партизан, в рукопашных схватках, в борьбе за выживание возникают психологические стрессы, которые тем меньше имеют дело с соблюдением каких-то основных правил межчеловеческого общения, чем больше имеется потерь среди участников конфликта, чем больше они измотаны, ожесточены и находятся на грани нервного срыва. Многие при этом впервые открывают для себя, на что они способны, и заглядывают в самые сокровенные уголки своей души. Сдача в плен поэтому совсем не означала гарантии, что удастся сохранить себе жизнь.
Совесть красноармейцев в эти месяцы и без того уже убаюкана безудержной пропагандой ненависти и призывами к уничтожению врага. Сегодня, впрочем, сталинские приказы, разрешающие убийства, и тирады ненависти Ильи Эренбурга преподносятся у нас в большинстве случаев как ответная мера гитлеровскому указу о комиссарах, который, игнорируя мнение большинства немецких офицеров, разрешал уничтожать на месте взятых в плен политруков. Его отменили в 1942 году. А Эренбург был потом в послевоенной Германии предложен кандидатом на получение премии в области книжной продукции. В действительности, едва лишь началась война, и о приказе о комиссарах еще не было речи, как первые немецкие военнопленные уже стали жертвами пыток и систематических убийств. Такое «уничтожение» безоружных «фашистов» их противниками упоминается лишь вскользь. Если же речь об этом вообще заходит, то объяснения таким бесчинствам со стороны просвещенных народов ограничиваются принесением извинений за «вполне понятное чувство мести» или за «вынужденные последствия».
После того как пленный допрошен и уже не представляет ценности, либо вообще отказался что-либо говорить, его дальнейшая судьба в русском плену становится совсем хрупкой, особенно в начальный период войны 1941 года. Лишь от пяти до семи процентов захваченных немцев пережили плен в 1941 и 1942 годах. Но когда требовалась помощь в транспортировке раненых, переноске грузов, строительстве дорог, валке леса, то для пленного это означало сохранение жизни, так как была востребована его рабочая сила.
Случаи садистских беспрецедентных убийств военнопленных происходили не только в частях НКВД, но и в регулярных советских войсках. Поэтому штабам Красной Армии отдавались жесткие приказы, пресекавшие под угрозой наказания такие злодеяния. Об этом свидетельствуют документы. Мы, немцы, также не можем похвастаться тем, что всегда поступали по закону. Бесчинства по отношению к безоружным русским пленным отличались, пожалуй, лишь методами, но не своей сутью.
Немецкие фронтовые части редко оказывались непосредственно причастными к убийству военнопленных. После окончания войны бывшим, так называемым иностранным рабочим, находившимся до угона в Германию на оккупированных территориях,
Но доказательства бесчеловечного обращения с советскими военнопленными в тыловых районах, в так называемых генерал-губернаторствах и в самом рейхе, подтверждаются документами. В них говорится о «ликвидации отбракованных азиатских и подозрительных элементов» и о так называемых «убийствах по неосторожности». Эти документы относятся к самым постыдным свидетельствам того, что мы, как европейский народ, сотворили под эгидой Гитлера, презрев человеческое достоинство. Нельзя все это объяснить и извинить только лишь техническими сложностями и непредсказуемыми проблемами транспорта и снабжения.
Правда, многие из солдат, попавших в плен после продолжительных, изматывающих боев в окружении, умирают зачастую просто от изнеможения. Но не только лишь из-за потери духовных сил и унижений при сдаче в плен наступают изменения в организме, представляющие угрозу его жизнедеятельности. Шнайдер-Янессен (автор книги «Врач на войне», Франкфурт/Майн, 1993 г. — Ю. Л.) упоминает о медицинских протоколах, в которых сообщается, как на медицинский пункт одной из немецких пехотных дивизий поступили после двух дней боев 67 новобранцев, у которых отсутствовали какие-либо ранения. Но они были настолько измотаны, что больше не могли использоваться в бою. При этом были зарегистрированы даже случаи со смертельным исходом.
Врачи констатируют у многих молодых солдат «аномальную заторможенность», когда полностью исчезает чувство грозящей опасности. У них наблюдаются общая апатия, равнодушие, потеря инициативы. Кроме того, возникают «реакции ужаса и страха». В боях при отступлении солдаты без сил засыпают в своих окопных ячейках, замерзают или попадают в плен к противнику.
Многие уже пережили марш-броски в арьергардных колоннах, во время которых солдата, находящегося в середине, поддерживают трое его сослуживцев. На них он может опереться. Однако, закрыв на несколько минут глаза и задремав, он способен, сам того не замечая, сбиться с пути, и позднее будет объявлен «пропавшим без вести».
Военные врачи сообщают из Сталинграда, что с декабря 1942 года многие солдаты находились там на грани полного истощения. Поэтому во время контратак нередко бывало, что атаковавшие солдаты падали замертво, не будучи даже раненными. В своих окопах также были обнаружены мертвые часовые без признаков каких-либо ранений.
Тот, кто попадает в плен после тяжелых боев, находится в крайней степени измождения и ослаблен усталостью, примитивной едой и голодом. Поэтому он чаще других становится жертвой эпидемий. Это подтверждено документами с обеих сторон. В этом заключается одна из причин чрезвычайно высоких показателей смертности среди немецких военнопленных в Сталинграде. Но это лишь подтверждает накопленный жизненный опыт: правители, которые мало заботятся о жизни и здоровье своих солдат, тем более не испытывают угрызений совести при таком же обращении с чужеземцами. Так происходит во всем мире.
Сталин никогда не следовал положениям Гаагской конференции о ведении войн на суше и Женевской конвенции о защите военнопленных. Когда в конце 1941 года делегация Международного Красного Креста инспектировала в Германии один из лагерей советских военнопленных и затем предложила Сталину улучшить их положение за счет отправки продовольственных посылок, то Сталин на это не пошел. В Уставе внутренней службы Рабоче-Крестьянской Красной Армии говорится: «Ничто не может заставить советского солдата сдаться в плен. Если же это случится, то он станет предателем Родины». Тем самым смягчению бедственного положения советских военнопленных препятствовал не только Гитлер, но и отец народов — Сталин.