Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г.
Шрифт:
В итоге все подполье осталось без печати — до конца мая 1880, когда Михайлов снова наладил типографию.
Морозов, у которого обострились отношения с Тихомировым и который оказался не у дел со своей литературной деятельностью, был отправлен вместе с беременной Ольгой Любатович за границу — в качестве зарубежного представителя «Исполкома».
В эти же дни произошел разгром харьковского подполья. Лидером последнего был член «Исполкома» П.А. Теллалов, а на собраниях молодежных кружков появлялись Желябов, Гольденберг (который не начал еще, напоминаем, давать откровенных показаний), Дейч
Тут тоже произошло очередное чудо — типичное из серии чудес, призванных сохранять в тайне классических предателей, имена которых настолько тщательно скрыты, что большинство из них остается секретом по сей день.
В Харькове, напоминаем, был создан склад взрывчатых материалов и устройств. Разместили его на чердаке недостроенного дома, принадлежавшего доценту университета Осипу Сыцянко, сын которого, девятнадцатилетний реалист выпускного класса Александр Сыцянко, был одним из лидеров местных радикалов.
Рассказывается, что 27 ноября 1879 года соседский мальчишка — ученик сапожника — чем-то проштрафился и, скрываясь от гнева своего хозяина, спрятался на этом чердаке. Там он обнаружил спираль Румкорфа, запалы к разрывным снарядам, бурав для земеляных работ и тому подобные предметы. С торжеством он представил найденное своему хозяину, а тот отнес в жандармское управление. Предлагается уверовать в то, что у этого Павлика Морозова хватило технических знаний, чтобы распознать, что же он обнаружил!
К делу было привлечено около 50 человек, под суд (уже почти через год — в сентябре-октябре 1880) отдано 14. Теллалов благополучно бежал. Дефицит сведений не позволяет раскрутить сюжет этой явной провокации.
Так или иначе, Лорис-Меликов, отличившись относительной мягкостью (сослал только 37 человек из 575, сосланных всеми генерал-губернаторами в период чрезвычайного положения с апреля 1879 по июль 1880 и не вынес ни одного смертного приговора [878] ), по видимости полностью искоренил крамолу на подведомственной ему территории.
878
Б.С. Итенберг, В.А. Твардовская. Указ. сочин., с. 88–89.
Действительно, он наносил удары не по площадям, а по целям — и заработал на этом соответствующую характеристику перед общественным мнением и перед высоким начальством.
Но важнее всех этих локальных происшествий и катастроф оказался взрыв в Зимнем дворце.
Широко известна история о том, как Степан Халтурин поступил на работу столяром в Зимний дворец (под чужим именем), таскал динамит в свою каморку в подвале, прятал в своей кровати, а потом в решительный момент хладнокровно поджег фитиль бомбы и вышел из дворца к встречавшему его Желябову. Всю эту историю принято трактовать и в качестве вопиющей глупости полиции. Еще бы!
Куратором взрыва был сначала Квятковский. При обыске у него нашли план Зимнего дворца, где крестиком была отмечена царская столовая. Квятковский позднее отрицал, что имел отношение к взрыву, но все равно был за это повешен в ноябре 1880. Полиция же утверждала, что разобралась с этим только после взрыва. Но она не бездействовала и до того: помещение в подвале, где как раз и жил Халтурин — прямо под отмеченной столовой, было тщательно обыскано — и (о, эта глупая полиция!) даже не обнаружен динамит!
Между тем, обыск явно произвел тревогу, и Желябов (заменивший Квятковского и в качестве члена Распорядительной комиссии, и как куратора взрыва во дворце) настаивал на ускорении покушения. Заметим, что как и под Александровском 18 ноября, Желябов снова оказался ангелом-хранителем царского семейства!
В результате взрыв, произведенный 5 февраля 1880 года, как считается, не достиг поставленной цели: никто из царского семейства не пострадал.
В этот же день состоялся еще один акт, о котором постарались раструбить революционеры: был убит предатель Жарков (конкретно — А.К. Пресняковым) — Александр Михайлов сохранял принцип двойного удара, введенный еще Осинским.
Вокруг взрыва во дворце наворочена масса легенд. Самая популярная гласит, что царское семейство спаслось случайно, поскольку немного задержался поезд, на котором прибыл высокий родственник — Гессенский принц; его встреча и отодвинула назначенное начало обеда.
На самом же деле, царскому семейству ничто не угрожало: лишь как при легком землетрясении звякнула посуда, качнулись люстры и кое-где пострадал паркет; сидели бы все они за столом — и ничего бы с ними не случилось! Но в самый момент взрыва, когда семейство входило в столовую, был ужасный грохот, вылетели стекла во многих помещениях и в соседних зданиях, погасло газовое освещение в коридорах, всюду проник дым с запахом взрывчатки, и вообще произведен был жуткий эффект! Хуже всего оказалось то, что между подвалом и столовой располагалось караульное помещение, где погибло 11 и было ранено еще 56 солдат охраны.
Но все классические источники умалчивают о том, что, помимо помещения охраны, место взрыва и столовая разделялись еще несколькими этажами с толстыми перекрытиями: динамита (которого Халтурин натаскал около трех пудов) требовалось по меньшей мере в несколько раз больше, если бы действительно ставилась задача реального покушения на царское семейство, а заодно — и убийства уже всех солдат на промежуточном этаже!
Но ставилась ли она — вот в чем вопрос!
Недоумение того же Плеханова вполне понятно: зачем убивать Александра II, если его заменит Александр III — какая в этом разница для социалистов?
Морозов давал четкий ответ на этот вопрос: он готов был убивать и Александра IV, и Александра V, и Александра VI — сколько понадобится до тех пор, пока правительство и реакция не будут окончательно дезорганизованы.
Тихомиров же и другие, вслух не высказывая собственных замыслов, активно злились на Морозова. Сами-то они прекрасно понимали, что цареубийство — совсем не простая задача. Реально убить Александра II было просто лишь сначала: когда стреляли Каракозов и Соловьев; затем это становилось все сложнее, а об Александре III можно было и не мечтать — как и получилось. Зато напугать хотя бы одного царя — вполне реальная задача, какая ими и ставилась — начиная с покушения Соловьева, вместо абсолютно политически бессмысленного и бесцельного убийства.