Трагическая связь
Шрифт:
Оба они сегодня хорошо поработали.
Это был скорее пробный заезд, чтобы посмотреть, как все будут работать вместе и справятся ли Сейдж и Грей с заданием. Как и ожидалось, они оба прошли его с честью. Даже при виде гниющих трупов Сейдж сделала немногим больше, чем проглотила желчь, прежде чем приступить к работе. Я не ожидал ничего меньшего от девушки, которая поддерживала мою Привязанную с самого первого момента их встречи. Хотя я беспокоюсь о ее безопасности, я также рад, что рядом с нами в борьбе есть еще один надежный и способный человек.
Грей всегда
Наконец-то все встает на свои места.
Киран снова появляется из воздуха и кивает нам, что он тоже готов доставить нашу группу Привязанных обратно. Я присоединяюсь к Грифону в попытке уговорить Олеандр вернуться обратно на свое место. Нокс никак не реагирует на наши слова, его узы просто смотрят на сотрудников правоохранительных органов всего в нескольких сотнях футов от нас, но мы все равно стараемся не трогать его.
Брут терпеливо сидит у ног Олеандр, слегка порыкивая на Гейба, когда тот подходит, чтобы помочь, и Август быстро присоединяется к нему. Мы двигаемся осторожно, чтобы не спугнуть узы, поэтому работа идет медленно. Мы делаем неплохие успехи, пока не начинаются крики.
Я не знаю, узнал ли кто-то одного из нас, или они просто считают, что все Одаренные — это Сопротивление, пришедшее, чтобы навредить им, но в мгновение ока в нашу сторону направлены десятки стволов. Неодаренные мужчины кричат, чтобы мы сдавались, и звучат сирены, когда по периметру подъезжает все больше машин.
Атлас быстро проскальзывает перед Оли, и его тело расширяется, когда он становится твердой преградой. Ее узы не реагируют, лишь кладут теплую ладонь ему между лопаток — небольшое признание того, что он защищает ее.
Узы Нокса смотрят на нее сверху вниз, и мне не нравится взгляд, которым они обмениваются.
— Вы не можете убить Неодаренных. Они не представляют здесь реальной угрозы, — твердо говорю я, и они оба игнорируют меня в течение минуты. Я уже собираюсь сказать это снова, чтобы начать полномасштабный спор с богом, который носит тело моей Привязанных как проклятый сосуд, когда он, наконец, поворачивается ко мне лицом.
— Тогда нам нужно уходить, потому что если кто-то из них посмеет причинить вред моим Привязанным, я не буду сдерживаться.
Я киваю и жестом подзываю Кирана подойти ближе, мы все двигаемся, пока не оказываемся вокруг него. Движение, похоже, встревожило стражей порядка, и крики становятся громче, все больше требований, чтобы мы сдались. Я поднимаю взгляд, но не вижу ничего, что могло бы потребовать моего внимания, мои теневые существа остаются внутри моей груди.
Как раз в тот момент, когда мы все движемся, чтобы прикоснуться к Кирану и убраться отсюда, в воздухе раздается одиночный выстрел.
Прежде чем у меня появляется шанс запаниковать по поводу того, куда попала пуля, Атлас ворчит, морщась, когда маленькая свинцовая дробинка отскакивает от его плеча, как будто в него бросили не более чем пенни.
Я вздыхаю при мысли о споре, который собираюсь затеять со своей Привязанной, но у меня нет возможности. У меня нет возможности что-либо сделать.
Я ожидаю, что сотни тел упадут на землю. Я ожидаю, что мне придется иметь дело с последствиями гибели десятков Неодаренных. Я ожидаю эмоциональных последствий после того, как Олеандр очнется от опустошения того, что сделали ее узы.
Я не ожидаю, что глаза Гейба изменятся, когда его собственные узы начнут действовать.
Я определенно не ожидаю, что они также станут черными.
Единственное, что спасает нас, — это быстрота мышления Кирана, который кладет руку на плечо Гейба и переносит нас из Пустоши. Он достаточно умен, чтобы доставить нас прямо в учебный центр Так и в одну из комнат для совещаний.
Должно быть, у нас хорошая карма, потому что никто не замечает нас, когда мы появляемся. Как только наши ноги опускаются на чистый кафельный пол, Гейб издает рев: его тело начинает обращаться.
Я оттаскиваю Олеандр от него и завожу за спину одновременно с тем, как Грифон и Атлас ныряют перед ней, но ее узы все еще контролируют ситуацию. Они смотрят на Гейба с присущей ему неестественной пустотой, их глаза округляются, когда они видят ужасное зрелище того, как руки и ноги Гейба ломаются и удлиняются, его кожа уступает место черной блестящей чешуе, а гигантские крылья вырастают между лопатками. Его одежда разорвана в клочья, звук его затрудненного дыхания и стоны медленно переходят в звериное рычание, и всего через несколько коротких минут мы смотрим на дракона.
Дракона с черными пустыми глазами.
Я оглядываю остальную часть комнаты, но все слова, которые я мог бы произнести, пересыхают у меня в горле при виде этого зверя. В любом случае нет смысла говорить с кем-либо об этом. Никто, кроме трех богов среди нас, не может знать, что за хрень здесь происходит.
Однако ни один из них не может ответить на вопросы.
«Что это, черт возьми, такое?» Я должен попытаться задать этот вопрос своим собственным узам, даже если ничего от них не ожидаю.
На мгновение становится тихо, прежде чем они отвечают: «Оно пробуждается».
Я смотрю на Грифона. Он делит свое время между тем, что смотрит на меня, обрабатывая слова моих уз, и тем, что смотрит на дракона, который начинает вышагивать, его глаза, не мигая, прикованы к Олеандр.
Его глаза-пустоты — признак бога, который теперь живет внутри него.
* * *
Как бы мы ни старались, мы не можем заставить Гейба обратиться обратно.
Нокс и Олеандр также оба все еще находятся под контролем своих уз, стоят и смотрят на зверя с того места, где он расхаживает по одной стороне комнаты, едва успевая сделать три шага, прежде чем поворачивается и делает три назад. Он явно взволнован, но не желает или не может быть вразумлен.