Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман
Шрифт:
Как же выйти из дому вечером…
Решение родилось мгновенно. Женя засмеялась. Даже лгать не придется, разве что самую малость – Серафима Афанасьевна уверена, что у ее дочери наконец-то завелся поклонник, и теперь уходить к нему на свидания станет не просто ее удовольствием, а обязанностью. Насколько Женя знала свою мать.
И действительно, ее расчеты оказались почти верны – Серафима Афанасьевна отпустила ее с готовностью и радостью. Жене иногда казалось, что мать была бы довольна,
Сколько еще таких людей под луной – окруженных роями знакомых, коллег, родных, но на самом деле совершенно одиноких?
Женя простилась с матерью и пошла. На ней было утреннее шелковое платье, и она быстро продрогла под своим бурнусиком. Но откуда-то она знала, что Василий не позволит ей мерзнуть.
Как, если она собиралась тотчас же расстаться с ним? Женя этого не знала, но знала, что встреча повернется в совсем неожиданную для нее сторону…
– Добрый вечер, Евгения Романовна.
Она совершенно по-детски вскрикнула и выставила ладони. Василий улыбался. Он был в дорогом пальто, с непокрытой головой – очень красивый. Женя перевела дыхание.
– Простудитесь, - сказала она. – Заработаете воспаление мозга!
Молодой человек засмеялся.
– Ничуть не бывало. Я очень здоров и горяч, - и предложил ей руку.
Женя взяла его под руку, чувствуя себя почти распутницей. Сейчас Василий Морозов был совсем иным, как будто сбросил пристойную личину, покинув свое издательство…
– Василий Исаевич, так нельзя, - напористо прошептала девушка. – Вы разве не понимаете, что нас могут увидеть знакомые? И куда мы идем?
– Евгения Романовна, в мужской клуб вас не пустят, - негромко сказал Василий. – Думаю, вы догадывались об этом.
Он повернул к ней голову, не сбавляя шага, и взглянул своими выразительными усталыми глазами. Теперь победительное сияние Василия приугасло, и он превратился в запутавшегося человека – обремененного семьей мужчину. Именно обремененного.
– Так что же вы задумали? – шепотом спросила Женя. – Пустите!
Она легко вырвала свою руку – потому что Василий ее не держал. Он рассмеялся.
– Не пугайтесь, сударыня, вам ничего не грозит. Я всего только хотел увидеться с вами в приватной обстановке, поговорить по душам… Вы меня заинтересовали как писатель, скажу вам не таясь…
– Что вы имеете в виду? – слегка заикаясь, спросила Женя. Ей было страшно.
Василий снова протянул ей руку, и Женя машинально приняла ее. Они пошли дальше.
– Ваша повесть, Евгения Романовна, весьма любопытная вещь, но нуждается в большой литературной обработке, - продолжал Василий, легко, светски перейдя с предмета на предмет. – Поэтому, если вы согласны, приглашаю вас на съемную квартиру к моему брату Игорю. Он сейчас живет один. Там мы можем без помех обсудить, как двигаться дальше.
Женя захлопала ресницами. Потом открыла
– Не думаете ли вы, что наша совместная работа на виду у чужих может вызвать ненужные толки? Игорь любит меня и предан мне. Он никогда не расскажет, кого видел со мной, если я попрошу его молчать. Кроме того, Игорь также интересовался вашей особой…
Василий крепче сжал руку своей спутницы.
– Мой брат очень порядочный человек. И там, кроме нас, будет его прислуга. Эта девушка неболтлива.
“Неболтливых девушек не бывает, Василий Исаевич”, - подумала Женя. Она терялась все больше и больше.
– Василий Исаевич, мне это совсем не по душе, - наконец заявила она дрожащим голосом. – Я пойду домой!
Василий тут же остановился, выпустив ее руку.
– Не смею настаивать.
Женя сердито смотрела ему в глаза, не двигаясь с места. Они словно сцепились взглядами и не могли расцепиться.
– Я думал, вы смелее, - заметил Василий.
– Черт с вами, - прошептала Женя. – Идемте! Но учтите: вы ответите за все…
– Отвечу за все, сударыня, - уже смеясь, сказал погубитель ее сердца и ее единственная надежда. – Идемте.
***
Против ожиданий, в квартире Игоря Морозова не обнаружилось ничего подозрительного или страшного, не пахло никаким искусом… наоборот, обстановка была строгой, даже аскетической. Старший Морозов оказался тоже хорош собой – такой же высокий, темноволосый, только со светлыми, а не с темными глазами. Серыми или серо-голубыми. Лицом братья были очень похожи, только на лице Игоря Морозова уже залегли первые складки.
Он почтительно поцеловал Жене руку, и она ощутила запах его духов. Несмотря на домашнюю обстановку, Игорь был в черной пиджачной паре, из-под которой выглядывала белоснежная рубашка. Как будто ждал гостей. Ах, конечно, ждал.
– Наслышан о вас, Евгения Романовна, - сказал Игорь. – Я чрезвычайно рад, что мы наконец встретились лично. Почту за честь побеседовать с подающей надежды писательницей.
И Жене показалось, что он вполне серьезен…
Игорь поклонился, поймав на себе ее любопытный взгляд. Да, он был учтив и красив, хотя и не так магнетически красив, как Василий. Но Игорь ведь, кажется, был холост…
Женя рассердилась на себя за праздные мысли.
– Вы тоже хотите поговорить со мной о литературе? – почему-то язвительно спросила она.
– Если вы позволите, - сказал хозяин.
Он пригласил брата и его подопечную в большую гостиную, где горел камин.
– Сейчас нам подадут чай, - сказал Игорь. – Или, может быть, вы предпочтете подогретое вино?
– Ни за что! – вырвалось у Жени так быстро и испуганно, что Игорь нахмурился. – Только чай!
– Как угодно.
Он говорил точно с такой же интонацией, как и Василий.