Трава и солнце
Шрифт:
Брызги темной жидкости попадали Фиме в лицо; она щурилась, гримасничала и, едва удерживая вырывавшуюся ногу, хохотала и визжала не хуже Маряны.
– Ну давай мне, давай!
– Аверя оттолкнул Фиму, прижал локтем к боку и вторую Марянину ногу и завопил на весь пляж: - В воду ее, в воду!
Они торжественно понесли ее к Дунаю, а Фима бежала рядом, держась за живот от смеха. Маряна дергалась своим негритянским телом: даже щеки и нос и те измазаны.
Зайдя по колено воду, стали раскачивать ее за ноги и руки.
–
– громко считал Аверя.
– Ну пустите, мальчики, пустите свою вожатую... Как не совестно... Вот откажусь от вас...
– Два с половиной...
– неумолимо считал Аверя.
Увидев, что Лев бежит от палатки, на ходу открывая футляр фотоаппарата, Аверя замедлил счет и, когда убедился, что Лев успел поймать их в объектив, произнес трагическим голосом:
– Три!
Метра на два, с разбросанными руками и ногами, взлетела Маряна в воздух, шлепнулась в воду, тут же вынырнула и, совершенно чистая, сверкая смуглотой плеч, вскочила на ноги и бросилась мстить Авере:
– Предатель!
Аверя увертывался от нее, падал в ноги, хлопался в болотца илистой воды и, наверно, в конце концов попался бы в Марянины руки, если б не Саша, не тот самый пограничник, след для которого вчера прокладывал Аверя...
Он шел через пляж, чуть наискосок от домиков с вербами, шел в полной военной форме, с пистолетом на боку, и среди полуголых купающихся людей выглядел очень странно. Но еще странней было то, что он шагал без своего неизменного Выстрела. Саша по прямой двигался к ним, к Маряне с Аверей. Они не видели его, перебегали с места на место, и ему несколько раз приходилось менять направление.
– Саша!
– крикнула Алка, первая заметившая его.
И Маряна перестала преследовать Аверю.
– Здравия желаю!
– сказал старший сержант и даже взял под козырек. Можно вас на минутку?
– Он никогда не обращался к Маряне на "вы".
– Ну чего тебе?
– Маряна показала отбежавшему Авере кулак.
"Сейчас начнет благодарность выносить от имени и по поручению..." весело подумал Аверя и почти ничего не расслышал из их разговора, потому что Саша отвел ее в сторонку. Расслышал Аверя только вот что.
– А мне не совестно, - на какой-то его вопрос ответила Маряна.
– Ну и что, что я вожатая? Пусть другие, а я - нет... Ерунду ты городишь - мне нравится дурачиться с ними...
Саша заговорил еще тише, и Аверя услышал только несколько разрозненных слов:
– Дистанцию... Нельзя... Уважение...
На эти слова, непонятно зачем сказанные, Маряна только рассмеялась:
– Ну и пусть... Ты вот, доблестный представитель Вооруженных Сил Советского Союза, снисходишь до нас, а я что, хуже? Ну и скажешь же... Что-что? А разве ты приглашал? Не слышала, честно говорю.
Саша еще что-то сказал.
– Постараюсь, - и опять засмеялась.
– Когда? В девятнадцать
Саша снова взял под козырек, деревянно повернулся через левое плечо и едва ли не строевым шагом зашагал по пляжу назад. Маряна сразу перестала интересоваться Аверей, села в кружке ребят, и он подсел к ним.
– А ты, Фима, сколько раз была у Матрены?
Фима, отжимавшая из косичек воду - искупалась, смывая ил, - сморщила лоб, подсчитывая:
– Разика три.
– Не очень-то много. А обещала...
– Маряша, - запричитала, улыбаясь, Фима, - да все вырваться не могу... Дом проклятый...
– А сюда вырвалась? И не скажешь, что у тебя усталый вид.
Фима сузила глаза и затаила в уголках губ улыбку.
– Так то не полы мыть и не на базар для стариков бегать. И ночью встану, чтоб вымазать тебя илом и бросить в Дунай...
– Ох и хитрющая ты! Я тебе...
– погрозила пальцем Маряна.
– Чтоб в ближайшие дни сбегала...
– Есть!
– Фима вскинула к виску ладошку.
– А ты, Селивестр?
– Был у своего деда раз пять.
– Как дела у Аверьяна?
– Нормально. Жалоб от старушки не поступит.
– Аверя нахально посмотрел в глаза Маряне, и его лицо, худощавое с грубым, неровным, обветренным, каким-то пятнистым загаром, было чуть надменным и лихим.
– Проверю.
– Хоть сейчас.
За спиной заиграла румынская музыка: скрипки и цимбалы, обгоняя друг друга, разлились над пляжем и полетели над Дунаем.
Аверя перекатился на другой бок и увидел в руках Льва маленький, чуть побольше "Зоркого", приемничек в кожаном футляре. Лев с Аркадием и две девушки сидели неподалеку от них и прислушивались к голосу Маряны.
Лев поманил Аверю пальцем. Аверя подполз на коленях.
– Кто она такая?
– Маряна-то? Вожатая. А что?
– Аркадь, ты слышишь... Как тебе нравится это имя? Как звучит, а?! А ты не хотел ехать сюда, дурья голова.
– Потом вдруг быстро спросил у Авери: - Ты-то в бога веришь?
Готовый к любому вопросу, но не к этому, Аверя смутился.
– А чего в него верить?.. Мне... Мне все равно...
– А бог есть, нет?
– Нет, - проговорил Аверя, - откуда ему быть... Атмосферные явления все это... В школе так говорили, и опять же - Маряна.
– А дед-бабка у тебя есть?
– У кого же их нет?
– Молятся на иконы? Справно молятся на иконы?
– Так они старые.
– А много их у вас?
– Откуда много, только трое: одна бабка, материна, померла, а теперича трое...
Лев пригладил волосы и поморщился:
– Да не стариков, икон.
– Да есть. А вам что?
– Да я так просто.
– А я думал - верующий. У нас в городе церкви богатые. Одну старообрядческую, правда с согласия епархии, закрыли...