Трава и солнце

Мошковский Анатолий Иванович

За поворотом увидели рыбаков: двое малышей, свесив с кладей ноги, удили мальков.

– Эй, Саха!
– крикнула Фима кривоногому мальчонке с выбитым передним зубом.
– Где Аким?

– С книгой!
– Саха обреченно махнул рукой.
– Какого-то Хмин... Хвин... Хмингвея читает - про африканские холмы и львов. Не вытащишь его!

Лев залился мелким истерическим смешком. Даже лицо руками закрыл, и только плечи его все сотрясались, как от падучей.

Аркадий тоже почему-то заулыбался, улыбались и Вера с Людой. Зато Аверя дико покраснел,

куснул губу и насупился. Фима же передернула плечами, отвернулась от Авери. Правя веслом, она смотрела в воду, словно хотела проникнуть взглядом до самого дна и увидеть там что-то очень важное для себя.

Аверя греб из одного ерика в другой и нервно посвистывал. Люда не выпускала из рук "Зоркий", то и дело щелкала им, и не успела лодка выбраться из сложной системы ериков в Дунаец и через него в Дунай, как она доконала пленку и полезла в сумку за другой кассетой.

Потом их принял на свои волны Дунай и понес по одной из проток. Авере больше не нужно было напрягаться; он отдыхал и, скорее для вида, чем для дела, погружал и поднимал тяжелые весла.

Впереди были безлюдные низкие берега с редкими телефонными столбами. По правую руку шел длинный, заросший кустами и камышом, принадлежащий нам остров.

Изредка навстречу шли самоходные баржи и моторки; повстречался и колхозный сейнер "Рыбец". Аверя помахал двоюродному брату Мишке и во все горло крикнул:

– Много взяли?

Мишка что-то крикнул, но ничего нельзя было разобрать.

– Потише ты, лодку своим криком потопишь, - бросила Фима и как-то странно улыбнулась.

Аркадий почесал ухо и подмигнул Авере.

Авере все это очень не понравилось, и он решил: больше потакать ей нельзя.

– Ты куда правишь? Когда скажу - к берегу, тогда и будешь. Прямо держи.

– Не волнуйся, знаю. А утомился - дай Ванюшке бабайки, он не хуже тебя справится. Охотник ты вниз грести...

Аверю прямо-таки обожгла обида.

– Делай, что говорят, и точка!
– Он так рассердился, что не мог придумать ничего более остроумного и хлесткого.

Его утешало то, что другие члены экипажа вели себя по-иному. Стоило Авере сказать Ваньке: "Дай-ка напиться", как тот перегибался через борт, черпал кружкой воду и подавал. Влас тоже с готовностью смотрел на Аверю и несколько раз заикался, чтоб он и ему дал немного погрести, хотя бы одним веслом.

– Погоди.

Аверя щегольски подымал и опускал весла, и течение стремительно несло лодку.

Мальчишки повиновались, и он старался покрикивать на них, говорить баском.

Одна Фима взбунтовалась и плохо поддерживала авторитет Авери. Она словно похудела за этот час, и тонкие брови ее так переломились углом вниз на переносице, отчего глаза еще более смотрели враскос. Ох и вредина она, оказывается!

Туристы жадно глядели по сторонам, щелкали аппаратом, кратко переговаривались меж собой.

– Далеко осталось?
– спросила Вера.

– Сейчас пристанем, ополоснем бредешок - увидите, что у нас водится... Не обижаемся на Дунаюшко,

кормит покамест рыбака.

Наконец лодка ткнулась в дно. Аверя сбросил брюки, в трусах проворно спрыгнул в воду и потащил лодку к берегу. Бултыхая ногами, слез и Влас и стал помогать.

– Фимка, собирать хворост, и побольше!
– приказал Аверя.
– Чтоб юшка была - во!

А когда она вместе с другими очутилась на берегу, подошел к ней и тихонько спросил:

– Ты чего это?

– Ничего. Сам все знаешь, не прикидывайся.

Аверя ничего не понимал.

– Что я знаю? Хоть бы людей постеснялась. Что подумают о нас?

– Очень плохо. Что ж им еще подумать?

Аверя насторожился:

– Это почему же?

– Объяснять надо?..

– Угу.
– Аверя выдавил улыбку.
– В компании с тобой и твоим Акимом вовсе оглупел...

– Да, - с жаром сказала вдруг Фима.
– Аким прав был, а я тебя защищала... С утра ты называешь человека шпионом и гадом, а в полдень унижаешься перед ним, ползаешь в иле и ныряешь за раками...

– Ты откуда знаешь?
– Аверя нахмурил лоб.

– Видела... Ходила купаться и видела.

Вдруг Аверя рассмеялся и хлопнул себя кулаком по лбу:

– Ах, подумаешь какое дело! Ну и что в этом такого? Да, и сейчас повторяю: думал, шпион, а потом выяснилось, что нет. Отличный парень. Так что же я должен делать - сторониться его? Так?

– Ты даже не понимаешь...

– Что я должен еще понимать? Твои глупости? А я тебя считал, Фимка, умней, и вообще...

– Холуем не будь, вот!
– прервала его Фима.
– Не выслуживайся перед ними. Себя держи как надо, ты ведь...

– Замолчи!
– Аверя покраснел, и кулаки его сами по себе сжались.
– Не тебе меня...

В это время к ним подошел Лев, уже раздетый, как и другие туристы, в одних плавках; спросил, что надо делать, и, видно, это спасло Фиму от Авериных кулаков.

– Может корзинку для рыбы носить, - сказал Аверя.

– О, это прекрасная должность! Где можно получить корзинку?

– Ванька, подай корзинку и тащи сюда бредень!
– крикнул Аверя.

– Иду!
– Ванюшка бегом принес намотанный на две палки бредень.

Аверя с Власом раскатали его над водой, зашли поглубже, и от течения полотно сети выгнулось дугой.

Далее, уже полусогнувшись над водой, потому что одна рука обхватила палку с сетью у самого дна, Аверя пустил на берег целую серию приказаний:

– Фимка, найди камни под очажок и собирай хворост! Ванька, бери какую-нибудь палку и скорей сюда! Остальные могут загорать и заготовлять топливо.

Желающих собирать хворост оказалось не так уж много. Люда, видно, задалась целью поскорей доконать вторую пленку. Вера - она, как и Люда, была уже в купальнике, - выше колен утопая в вязком холодном иле, с криком и хохотом тащилась сзади. Лев тоже вошел по пояс в воду и захромал с плетенной из чакана корзинкой - с такими корзинками шарановцы ходят на базар.