Травля
Шрифт:
Кэрол приняла решение не скрывать от Куртни, кто был её настоящей матерью, отдавая дань самоотверженному поступку родившей её девушке. Джек не возражал против этого решения. Они достойно похоронили несчастную, перевезя на местное кладбище в Сан-Франциско, чтобы Кэрол могла навещать могилу, сначала сама, потом с Куртни, когда девочка подрастёт.
Дженни тоже жила в их семье, так и оставшись.
Рэя не удалось разыскать, несмотря на все усилия.
Криса привёз Кален через несколько дней после того, как Кэрол выписали домой из психиатрической клиники, лечением в которой был заменён смертный приговор. Благодаря стараниям Джека оно продлилось не больше двух месяцев, после чего он забрал жену домой, не вынеся больше разлуки. Оказалось, что это Кален украл мальчика у фанатиков, к сожалению, уже после того, как исчез Рэй. Кален переехал в Сан-Франциско, поближе к внукам, и был радушно принят Кэрол в статусе дедушки. Он сдружился с Кэрол, был желанным и частым гостем в их доме.
С Джорджем Рэндэлом у неё
— Я узнал об этом раньше тебя, остолоп! — заявил тогда старик Джеку. — И сказать мне по этому поводу нечего. Я тебя предупреждал. Сам виноват. Теперь воспитывай этих маленьких ублюдков, раз не захотел разводиться.
К «ублюдкам» Рэндэл-старший, как и следовало ожидать, относился немного даже враждебно, с неприязнью, но детская непосредственность и невинность их победили. Слыша, как Патрик и маленькая Келли называют его «деда», они тоже стали так его называть, липли к нему, когда он нянчился с Келли, встречали, выбегая навстречу с радостными криками. Поначалу Джордж мягко, но решительно пытался от них отделаться, избегал, сердился и раздражался, не желал брать на прогулку вместе с Келли, не приносил им подарки, но когда Крис упал и вывихнул руку, громче всех ругал Кэрол, обвиняя в том, что недоглядела ребёнка. Точнее, он единственный, кто ругал. И Кэрол виновато соглашалась с его обвинениями и упрёками, низко опустив голову, чтобы скрыть улыбку, которую не могла сдержать. И тогда он в первый раз принёс Крису подарок, чтобы утешить и отвлечь от боли плачущего малыша. Потом разнимал сцепившихся мальчишек, не поделивших новую игрушку. Но всё закончилось горькими слезами обоих. Под этот плач Джордж сбежал, и Кэрол была очень удивлена, когда он вернулся через час ещё с одной игрушкой, такой же, как первая, и вручил Джейми, который так и не оставил попытки отобрать подарок у брата. С тех пор он никогда не приходил с пустыми руками, принося подарки и гостинцы не только Келли, но и близнецам, а потом и Куртни. И, похоже, даже смирился с тем, что они определили его в своего дедушку.
— Не вздумай обижать пацанов, раз уж принял, — пригрозил он однажды Джеку, крайне того изумив. — Дети ни при чём. На них вины нет, что ты, твоя жена и этот… потаскун с головой не дружите. Что до тебя, вижу, что мозги твои так и не восстановились — натащил в свой дом чужих детей, делать тебе больше нечего? Ладно, Дженни уже взрослая, но младенца зачем взяли? Хватит потакать жене, приструни, пока она всех сирот в ваш дом не притащила!
О причинах, по которым Куртни оказалась в их семье, Джордж не знал. Он не знал ничего из того, что выходило за рамки нормального и естественного. Кэрол, Джек и Патрик, посовещавшись, приняли такое решение. Джордж мечтал о спокойной счастливой старости, и никто из них не хотел её омрачать.
Об отношении самого Джека к близнецам можно было сказать так — он их терпел. Кэрол всегда с тревогой наблюдала за его реакцией на мальчиков, уверенная в том, что Джек их ненавидит. Она не могла понять, насколько сильно, потому что он проявлял небывалую и так несвойственную ему раньше сдержанность. Он сторонился близнецов, но открытой враждебности и неприязни не демонстрировал. И Кэрол не ждала, что мальчикам удастся пробить эту невидимую стену, которой Джек от них отгородился, как у них это получилось с Джорджем. Но отодвигать близнецов от своих детей или проводить между ними черту он не стал, как Джордж сначала. Между детьми было равноправие, во всём, и уже одно только это радовало Кэрол, она была благодарна Джеку за это. Он ни разу не попытался «задвинуть» её близнецов. Большего Кэрол от него не требовала, зная, что уже это для Джека являлось настоящим подвигом, зная его характер, отношение к Рэю и тому, как появились эти дети на свет. Сами близнецы тоже соблюдали дистанцию, не лезли к нему, как к Джорджу. Кэрол гадала о причинах. Либо дети чувствовали что-то, что не вызывало в них желание сблизиться с ним, а может, потому, что помнили своего папу, всё ещё ждали его и не пытались заполнить эту брешь его отсутствия кем-то другим. Они не искали сами общения с ним, называли Джеком, и пока не задумывались о том, кто есть Джек и почему для Рика и Келли он «папа», а для них просто Джек. Почему мама у них общая, а папы разные. Они обожали Дженни, знали Шона и даже дядю Тони, который тоже частенько появлялся у них дома. Кэрол нравился этот новый друг Джека, так на него не похожий. Она вообще удивлялась, как Джек мог с ним сдружиться — они были такими разными. Высокий интеллект — единственное, что было у них общего. Зак тоже относился к этому с недоумением, не понимая, что интересного Джек нашёл в этом простофиле. Но Тони отнюдь не был простофилей, производя такое ошибочное впечатление, и Кэрол это быстро поняла. Это был очень хитрый и проницательный человек, к тому же он был полон энергии, жизнерадостности и позитива. С ним было не скучно и интересно. А ещё он был мягким, спокойным и беззлобным. Кэрол всячески поощряла его общение с Джеком, считая, что такой друг ему необходим. Джордж тоже относился к нему крайне благосклонно.
Прошёл почти год, но Кален, Кэрол и Касевес продолжали поиски Рэя, не теряя надежду. Джек им больше в этом не помогал, вовсе не желая, чтобы Рэй вернулся. Кэрол приняла этот факт, не обижаясь и не требуя от него помощи, как Джек принял факт, что дети Рэя оказались её детьми. Более того, когда он приехал за ними в Израиль, то уже знал об этом. Кэрол до сих пор не могла поверить в то, что он захотел помириться, зная об этом. Возможно, причиной тому было то, что он заболел лейкемией и думал, что умрёт, потому и закрыл на всё глаза ради того, чтобы не остаться один на один со страшной болезнью, не умирать в одиночестве. А потом в него стрелял Тим. Вернувшись домой, Кэрол лечила его кровью Джейми, и Джек быстро восстановился, став прежним, всё вспомнив. Лейкемия исчезла, но решения остаться с женой он всё равно не изменил. Кэрол гадала — почему? Не верилось ей в то, что он мог это стерпеть. Не верилось в их ставшие почти безоблачными и мирными отношения. Они прекрасно жили так уже почти год, счастливые и влюбленные, как никогда раньше. О прошлом, точнее, плохом из прошлого, своих обидах, они вслух не вспоминали.
Кэрол никогда не думала, что такое возможно, но они на самом деле были счастливы, став ближе и роднее за этот год, чем за всё вместе прожитое время ранее. Джек изменился, стал спокойнее, легче, веселее, чаще стал улыбаться и смеяться. Грубость и резкость испарились без следа, в пределах их семьи, разумеется. За пределами её он мог себе их позволить, как и раньше не церемонясь с людьми, что напоминало Кэрол, что это всё ещё именно тот Джек, которого она знала. Но всё равно он стал намного сдержаннее, уравновешеннее, и не только дома. С Тони он два раза в неделю посещал тренажёрный зал, хотя дома был оборудован собственный зал. Кэрол нравилось это его новое увлечение, которое так благотворно сказывалось на его эмоциональном состоянии и телосложении. Она с удовольствием любовалась его окрепшими увеличившимися мускулами и стройной фигурой, которая стала ещё привлекательнее.
За этот год они уже трижды ездили отдыхать, два раза всей семьёй, с детьми, и один раз только вдвоём. Отпуск вдвоём показался Кэрол вторым медовым месяцем, она была настолько счастлива, так ей было хорошо, что иногда становилось страшно. Она всё ещё боялась, очень боялась, что всё это счастье окажется иллюзией, что жизнь снова подставит подножку, окунув в слёзы и кровь…
Она безумно любила Джека, снова была с ним нежна, как когда-то, и он отвечал ей тем же, они даже ни разу не поссорились, что вообще было невероятно, но… несмотря на всё это было то, что отравляло счастье и любовь Кэрол — это отсутствие доверия к Джеку. Хоть и прицепиться за всё это время было не к чему, она всё равно не доверяла его идеальному безупречному поведению, его всепрощающей любви и смирению обстоятельствами, с которыми бы он никогда не мог смириться. Она всё ждала подвоха, подножки, обмана, наблюдала за ним, пытаясь уличить в притворстве и лжи. Возможно, он всё это замечал, но виду не подавал. Конечно, замечал. Он всегда отличался проницательностью. Она не доверяла ему больше, и ничего не могла с этим поделать, разве что пытаться не демонстрировать так открыто. С болезненной ревностью гадала, изменяет ли он снова, не в силах поверить больше в его верность. Но не это было самым неприятным и страшным из её подозрений — чем больше проходило времени, тем сильнее росло подозрение и страх, что именно Джек приложил руку к тому, чтобы Рэй никогда не вернулся, заодно отомстив. Это было вполне в его духе. Она знала, что спрашивать нет смысла, он никогда не признается. Даже когда Джек сам ответил на её невысказанный вопрос, подняв эту тему и заверив, что не имеет никакого отношения к тому, что Рэя до сих пор не нашли, она не поверила, ни на миг. Она ничего ему на это не сказала и вышла из комнаты, чтобы скрыть навернувшиеся слёзы. И удивлась, когда он пошёл следом, не пожелав, чтобы этот разговор завершился таким образом.
— Я не трогал его, — повторил он настойчиво. — И к его исчезновению никакого отношения не имею. Поверь мне, Кэрол. Пожалуйста. Если не поверишь… это может опять всё разрушить, разве ты не понимаешь?
— Понимаю, ещё как! — она горько усмехнулась.
— И я понимаю, и именно поэтому я его не трогал. Я знаю, что ты мне этого не простишь. Ради нас с тобой, ради нашей семьи я не стал сводить с ним счёты.
— И со мной? — Кэрол подняла на него недоверчивый взгляд.
Губы Джека тронула печальная улыбка.
— Надеюсь, местью своей удовлетворена? Отомстила за измену по полной, даже перегнула.
— Перегнула? Пять лет лжи и измен с моей единственной подругой? Думаешь? — фыркнула она.
— Ещё в планах месть есть?
Кэрол отвернулась.
— А есть новый повод?
— Нет. И не будет.
«Ага, только как в это теперь поверить?» — подумала она, промолчав.
Её охватила тоска, когда снова стали одолевать сомнения. Разве смогут они так жить? Она сможет?
— Время. Нам нужно время, — проговорил Джек уверенно. — Оно само всё расставит на места, либо выровняет и сгладит, либо всё-таки разрушит.