Травля
Шрифт:
Заключенная встала с койки и подошла к двери, чтобы забрать поднос. Торес встретилась с ее прозрачно-голубыми глазами. Такими же прекрасными, как раньше. От красноты не осталось и следа.
— Простите меня… Я сожалею, — тихо проговорила она приятным грудным голосом, в котором была легкая хрипотца. — Когда меня будят… я сама не своя.
— Тебе было больно. Ты кричала. Я не смогла на это смотреть, — холодно и сдержанно ответила Торес. — Я хотела помочь.
— Спасибо, — Рэндэл виновато опустила прекрасные чистые глаза, странно смотревшиеся на пепельно-сером лице. Черты его были точеными, красивыми.
Одежда на ней болталась. Руки были тонкими и худыми, казались слабыми, что удивляло Торес, которая до сих пор ощущала на своем запястье мертвую хватку ее пальцев. Можно было предположить, что раньше у нее была красивая фигура… до того, как ее сожрало что-то изнутри, превратив в обтянутый кожей скелет. На фоне этой нездоровой худобы странно и почти безобразно смотрелся ее огромный живот.
«Боже, как она еще может носить ребенка в таком состоянии?», — поразилась про себя Торес.
— Ты должна лучше питаться. Ради ребенка.
— Я стараюсь. Но… у меня сильный токсикоз. В моем желудке почти ничего не может удержаться.
— Ты говорила доктору? Может, он даст какие-нибудь таблетки, чтобы ты хотя бы смогла есть?
— Говорила. Только не думаю, что мне помогут таблетки.
— Почему? Что с тобой? Ты больна?
— Нет, — на синих губах заключенной появилась слабая печальная улыбка.
— Как же нет? Тогда что с тобой?
— Ничего. Я просто умираю.
Забрав поднос, она медленно вернулась на койку и устало села. Опустив взгляд, она безрадостно и безразлично уставилась на еду.
— Это я вижу. Но почему? Если это не болезнь… то что же тогда? Что тебя убивает? — не могла сдержать любопытства Торес, разглядывая ее.
— Я сама, — едва слышно отозвалась она.
— Как это?
На этот раз Рэндэл не ответила. Взяв ложку, она почерпнула картофельное пюре и поднесла ко рту. На мгновение замерев, словно набираясь силы воли, она открыла рот и осторожно положила ложку в рот. Пожевав, проглотила. И тут же, оставив поднос в сторону, метнулась к туалету. Силы оставили ее, и она со стоном упала на колени, давясь и захлебываясь в неудержимых позывах рвоты.
Торес, невольно сморщившись, наблюдала за ней.
— Может, есть что-то… что ты сможешь есть? Скажи мне… Кэрол. Я принесу.
Женщина бросила на нее благодарный взгляд, вытирая ладонью рот. Медленно поднялась. Торес заметила, как дрожат от слабости ее ноги и руки.
— Хлеб… я могу есть хлеб. И сок.
— Сдобу?
— Наверное.
— Хорошо, я завтра
— Спасибо. Вы очень добры.
— Я не хочу, чтобы ты у нас здесь умерла с голоду. И твой ребенок. Он ни в чем не виноват, — сдержано ответила Торес и помолчала, наблюдая за заключенной, которая в бессилии опустилась на койку, убрав с нее поднос. — Можно задать еще один вопрос?
Та лишь кивнула.
— То, что происходило сегодня днем… это тебя убивает?
Помолчав, Рэндэл снова кивнула.
— Но ты можешь это остановить? Не делать того, что тебя убивает?
— Да, но зачем? Я все равно умру. Но прежде чем я умру, я хочу спасти всех, кто пострадал по моей вине. И других, кого успею. Если успею. Поэтому не будите меня. Пожалуйста. Не мешайте мне.
— Но то, что с тобой происходит… это же ужасно! Ты же превращаешься в живой разлагающийся труп! Это же… как ты можешь это выносить?
— Это проходит. Исчезает.
— Но если ты не успеешь однажды проснуться?
— Я не умру, пока во мне ребенок. В нем продолжение моего проклятия. Пока он не родится, оно меня не убьет.
— Кто?
— Проклятие. Черный туман.
На следующий день Торес, как и обещала, принесла заключенной пирог с сыром и сладкие булочки. Рэндэл приняла их с трепетной радостью, поблагодарив. Сразу же откусив кусочек пирога, она прикрыла глаза от удовольствия. Прожевала и откусила снова.
— Ну, держится? — с улыбкой поинтересовалась Торес, наблюдая за уминающей за обе щеки женщиной. Та радостно кивнула, улыбаясь набитым ртом.
— Очень вкусно. Спасибо!
— Ладно. Корми ребенка, чтоб не помер с голоду у тебя в животе. Проклятый или нет, а родить его надо. Кстати, — она подняла руку и просунула в решетку сложенный в несколько раз лист бумаги. — У меня для тебя приятный сюрприз. Малява тебе от мужа.
Улыбка и радостное выражение в то же мгновение схлынули с лица Рэндэл, взгляд ее застыл на бумажке между прутьями.
— Ну же, забирай! Не рада, что ли?
Прижимая тарелку с пирогом к груди, как сокровище, Рэндэл медленно подошла и взяла бумажку двумя пальцами. Положив ее под тарелку, она вернулась на койку и села.
— Как напишешь ответ, скажешь. Передам.
Развернувшись, Торес ушла. Будучи новенькой здесь, она еще не знала, что Рэндэл никогда не писала ответ на многочисленные письма мужа.
Поставив тарелку на койку, Кэрол медленно развернула письмо и уставилась на написанное красивым аккуратным почерком послание. Прочитав, долго сидела неподвижно, потом тяжело поднялась и выкинула письмо в туалет.
С того дня Торес каждый день украдкой приносила ей домашнюю еду. Скавелло делала вид, что не замечает этого. Тайком Торес передала заключенной таблетки от тошноты, которые, как она объяснила, очень помогали ее беременной сестре при токсикозе.
Или таблетки помогали, или домашняя еда воспринималась лучше, но Рэндэл стала есть. Рвота почти прекратилась. С приветливой благодарной улыбкой она теперь всегда встречала Торес, удивляясь ее неожиданной заботе и сочувствию.
Торес каждый день спрашивала, не готово ли письмо для мужа.