Травля
Шрифт:
— Не бойтесь. Я хочу вас отблагодарить.
— Как Перес? — усмехнулась Торес, отступая от решетки. — Я не работаю на твоего мужа, и не понимаю, с чего ты это взяла. Я всего лишь хотела тебе помочь… из-за ребенка.
— Хорошо. Ты заботишься о моем ребенке, спасибо… А ты хочешь знать, что случилось с твоим?
— Что? — нахмурилась Торес.
— Твоя дочь. Тори. Я общаюсь с мертвыми, Мелинда. Поэтому я знаю, что ты потеряла свою дочь.
— Моя дочь не умерла, — дрожащим голосом прохрипела Торес, невольно сжимая
— Она пропала. Два года назад. Ты надеешься, что мой муж поможет ее найти, да? Я могу помочь тебе прямо сейчас. Просто дай мне руку. И ты все узнаешь.
Торес знала, что этого делать нельзя, но против воли и здравого смысла шагнула вперед и протянула руку. Холодные пальцы нежно сомкнулись на ее запястье, заключенная потянула ее к себе, ближе, коснулась лицом решетки и тихо, почти шепотом произнесла:
— Привет, мам! Это я!
С криком Торес отпрыгнула назад, вырывая руку, узнав голос дочери.
— Как это… Что это? — простонала она, не замечая, как из глаз ее хлынули слезы.
Заключенная молчала, лишь двинула пальцами протянутой руки, призывая подойти и снова прикоснуться к ним.
— Поговори с ней. Она этого хочет. Она тебя зовет, — прошептала Кэрол, когда Торес не отреагировала на призыв. Как загипнотизированная, Торес шагнула вперед и снова протянула руку.
Скавелло, услышав крик, узнала голос Торес и выскочила из подсобки, где прилегла вздремнуть. На ходу выхватив дубинку, она бросилась со всех ног по коридору.
Увидев ее, Рэндэл отдернула руку и попятилась в глубь своей камеры. Торес с воплями и рыданиями распласталась на полу, рвя на голове волосы.
— Торес? Что?… Что с тобой? Ты ранена? Что она сделала? — выпрямившись, Скавелло с перекошенным лицом посмотрела на заключенную. — Что ты опять сделала, тварь? К стене, сука! Сейчас я тебе покажу!
Кэрол послушно отвернулась к стене, задрав руки и прижав к ней ладони. Ворвавшись в камеру, Скавелло размахнулась и ударила ее дубинкой по ногам. Вскрикнув, заключенная упала на колени. Следующий удар в плечо опрокинул ее на пол.
— Нет! Стой! — вдруг закричала Торес, вскакивая с пола. — Не трогай ее! Все в порядке, Синди, все в порядке!
— В порядке? — изумилась та, оборачиваясь, но не опустив дубинку.
Торес прошла мимо нее, даже не взглянув и, опустившись на колени, осторожно приподняла заключенную и развернула к себе.
— Прости! Прости, пожалуйста! Еще! — Торес схватила ее за руку и с силой сжала. — Умоляю тебя, еще! Дай мне с ней поговорить еще! Я буду держать себя в руках… я сильная… я в порядке, обещаю! Прости, что сорвалась, этого больше не повторится! Пожалуйста!
— Мать твою, Торес! Что происходит? — Скавелло непонимающе смотрела на женщин у своих ног, все еще держа наготове дубинку.
Торес повернула к ней заплаканное лицо и вдруг улыбнулась.
— Смотри! Это моя девочка!
— Торес, у тебя что, крыша поехала? — пробормотала Скавелло и осеклась, когда в камере вдруг раздался детский голос, который превратился в звонкий смех. Торес, рыдая, тоже засмеялась.
— Моя девочка… моя доченька! Ты пришла ко мне… я так ждала… так надеялась… Как же так, моя милая, как же так? Что с тобой случилось? Расскажи мне, моя хорошая.
— Хорошо, мам, только больше не плачь и не кричи. Прошло два года. Неужели ты все еще надеялась, что я жива?
— Да… то есть, нет… наверное… Но я все равно…
— Мать твою… что происходит? — повторила Скавелло, недоуменно смотря на губы заключенной, с которых доносился совершенно чужой, посторонний детский голос.
— Мам, мы с Долорес пошли на заброшку после школы. Такое большое старое здание, почти развалившееся… Мы часто туда бегали. Подо мной провалилась балка… я упала. А Долорес испугалась и убежала.
— Но ее допрашивали… она ничего не сказала! — поразилась Торес.
— Она испугалась, мам. Что обвинят ее. Ведь это она меня туда все время тащила. И тогда… я не хотела идти, а она сказала, что если я с ней не пойду, то она не будет со мной больше дружить. И я пошла. Мне не было больно, мам. Я даже не успела понять, что произошло. Не вини Долорес, не упрекай. Она очень страдает… очень. Наоборот, ты должна с ней поговорить, потому что она подумывает о самоубийстве. Хочет пойти туда и спрыгнуть, чтобы умереть, как я, искупить свою вину таким образом. Скажи ей, что не надо. Что это не ее вина. И никто ее не будет винить, если узнают правду. Ее смерть ничего не исправит. Останови ее, мам. Обещай мне.
— Хорошо… конечно… Конечно. Я все сделаю. Я поговорю с ней. И с ее родителями. Все будет хорошо.
— Она покажет тебе, где я… Ты сможешь меня похоронить.
— Да… моя девочка… да.
— Мне пора, мам. Не плачь, не убивайся. Теперь ты все знаешь, ты обретешь покой. И ты знаешь, что я хоть и не с тобой, не в этом мире пока, но я есть. Здесь. В другом мире. Мне здесь хорошо, мамочка. А когда придет мое время, я снова приду в ваш мир. Все приходят. Пока Кэрол жива, я смогу тебя навещать, если хочешь. Просто скажи ей, и она меня позовет.
— Да… конечно… Я хочу, очень хочу.
— Тогда я не прощаюсь, мам! Я приду, как только захочешь, только не плачь больше. Хорошо?
— Хорошо.
Кэрол медленно разжала пальцы и убрала руку. Поморщившись, она взялась за ушибленное плечо, по которому ударила Скавелло.
— Болит? — виновато спросила Торес.
— Да… очень, — простонала заключенная. — Не могу даже пошевелить…
— Пойдем, я отведу тебя в лазарет. Похоже, перелом, — она бросила быстрый взгляд на Скавелло.