Требуется секретарь. Интим не предлагать!
Шрифт:
— Наверное, лет восемь, — пожимаю плечами, разглядывая мужчину, который несколько лет был Анькиным отчимом.
Он всегда был очень импозантным, и сейчас, с лёгкой сединой на висках, стал ещё интереснее. Стелла, Анькина мать, всегда привлекала красивых мужчин. С Михаилом Александровичем, который стал её вторым мужем, она прожила, по-моему, дольше всего — лет пять. А так как мы, трое подружек, постоянно тусовались друг у друга, то, конечно, не могли его не знать. Да и он всегда с радостью возился с детьми — вот мы все постепенно и стали называть его папа Миша. Аня, помнится, очень
— Ты стала настоящей взрослой красавицей! — меня наконец отпускают.
— Да скажете уж, пап Миш! — машу рукой и тут же краснею. — Ой, простите, Михаил Александрович!
— Не вздумай так меня называть, — строго грозит пальцем и улыбается, — вы мне все были как дочки. Как живёшь, Мари? Как Алинка? Как мама?
— Мамы не стало несколько месяцев назад, — говорю тихо и тут же тороплюсь продолжить: — Алинка уже совсем большая! И у нас всё хорошо! Работаю вот…
Ни за что не хочу, чтобы папа Миша мне сочувствовал — не хватало ещё разреветься на работе. И он как будто чувствует, пожимает мне плечо, но ничего не говорит.
— А что Аня? — переводит тему, и я благодарна ему за это.
— Аня теперь хирург, — говорю с гордостью за подругу. — Честно говоря, я думала, вы в курсе и поддерживаете связь, — ляпаю и тут же корю себя за длинный язык, глядя, как погрустнел мужчина.
— Сначала поддерживали, а потом Стелла закатила скандал, что у неё-де новый муж, и Аня должна его воспринимать, как отца, ну и как-то так вышло, — Михаил Александрович неловко пожимает плечами. — Но я очень рад за неё! Никогда не сомневался, что эта девочка сама всего добьётся!
— Да, она боец, — киваю в ответ и тут замечаю, что из кабинета вышел мой начальник, который с удивлением прислушивается к разговору. — Простите, пап Миш, я вас заболтала, а вы ведь по делу!
— Да что там тех дел, — он с улыбкой машет рукой, — раз тут такая ответственная секретарь, я могу быть спокоен!
Он, конечно, шутит, но мне всё равно очень приятно. А вот босс мой слегка хмурится, так что я решаю не испытывать судьбу — быстро подбираю упавшую папку с актами, провожаю мужчин в кабинет и отправляюсь варить им кофе, клятвенно пообещав Михаилу Александровичу, что схожу с ним пообедать, раз уж он сегодня сюда приехал.
И в самом деле, после затянувшегося совещания мы идём вместе на обед. Папа Миша отводит меня в какой-то ресторанчик с обратной стороны офисного здания и за едой немного рассказывает о своей семье — он женился на женщине с маленьким сыном, а теперь у него подрастают ещё и дочки-близняшки, расспрашивает подробно и про Аню с Маруськой, и про Алинку, и про маму… Я всё-таки не удержалась и слегка всплакнула, но совсем чуть-чуть, так что, когда мы заканчиваем и меня провожают обратно в офис, уже полностью прихожу в себя.
— Мари, я буду рад помочь вам, если что! — Михаил Александрович смотрит серьёзно. — Номер мой у тебя теперь есть, не стесняйся звонить и писать мне, ладно?
— Спасибо вам, пап Миш, — киваю, на сердце теплеет от заботы, — но вы не переживайте! У нас правда всё хорошо, и у Ани с Маруськой тоже, мы друг друга поддерживаем, и вообще…
Мужчина кивает и, обняв меня на прощанье, выходит. Ох, у меня даже в носу опять защипало немного, но быстро встряхиваюсь и сажусь за свой стол. Надо поторопиться с рабочими задачами, а то обед у меня затянулся! Но продуктивно поработать удаётся недолго — Муромцев вызывает к себе.
Илья
Марина сегодня раз за разом вгоняет меня в ступор. Сначала закрашивала след, который достался от стервы Миланы. Интересно, чего эта дура хотела добиться? Поставить на меня знак: «Не подходить, занят»? С какой бы стати временная любовница начала считать, что она может себе такое позволить? Или, по её мнению, горячая ночка с перебором половины поз Камасутры — достаточное основание?
Про себя я уже решил, что вчерашняя встреча у нас была последняя. Тем более что насыщения так и не произошло — пока Марина, почти прижавшись ко мне, обрабатывала чёртов засос, в голове бродило хрен знает что, и всё с маркировкой восемнадцать плюс.
А потом оказалось, что моя секретарь близко знакома с Михаилом Александровичем, которого, между прочим, побаивается большинство сотрудников фирмы — мужчина острый на язык, легко может поставить в неудобное положение, если заметит какую-нибудь глупость или дурацкую ошибку, а этого добра везде хватает.
Но к Мари, как он называл девушку, явно относится с симпатией. На секунду у меня даже мелькнула мысль воспользоваться этим, чтобы наладить контакт потеснее, но я тут же отказался от этой идеи. Марина, насколько мне удалось узнать, — человек искренний, добрый, за друзей горой стоит, так что не нужно пытаться втянуть её в какие-то интриги.
Дождавшись, когда секретарь вернётся с обеда, вызываю её к себе, чтобы надавать поручений. Марина моментально является в кабинет. Вот только…
— Что у вас с глазами? — смотрю внимательно.
Она что, плакала?!
— А что? — пугается девушка.
— У вас всё в порядке?
На её лице проступает понимание, а потом слабая улыбка.
— Да, Илья Сергеевич, это просто… воспоминания.
Всплывает в памяти сегодняшний услышанный мной разговор — у Марины недавно умерла мать. Да, это я понять могу.
— У меня тоже родителей уже нет в живых, — произношу внезапно и сам теряюсь от своей откровенности.
Девушка сочувственно кивает, и я осознаю, что даже говорить больше ничего не нужно — словно между нами протянулась крепкая нить взаимопонимания. Ощущения… непривычные для меня.
— Илья Сергеевич, какие будут поручения? — Марина переводит разговор в рабочую плоскость, и я чувствую облегчение.
Дальше день проходит без эксцессов, вечером я отпускаю секретаря почти вовремя — всё-таки пятница — и сам отправляюсь домой. Погода отвратительная, продолжает моросить мелкий дождь, и я искренне надеюсь, что Николай, кинолог из нашего дома, уже сходил с Грэем на вечернюю прогулку — самому мне сегодня никуда уже не хочется.