Требуется соблазнитель
Шрифт:
— Ты не такой, как я думала.
Изучающий взгляд синих глаз вырвал Мэтта из прошлого.
— А какой?
Она пожала плечами.
— Я думала, ты серьезный.
— Такой я в Калифорнии. Там я думаю о делах. Там я не стал бы вдвоем играть в баскетбол.
— Почему?
— Я слишком занят. Будние дни провожу в офисе, пару раз в неделю ужинаю в Лос-Анджелесе, в моем ресторане, чтобы меня видели. Каждое воскресенье лечу в один из других моих ресторанов и провожу там несколько часов. Это хорошая реклама.
— А когда у тебя
— Я не отдыхаю. У меня есть квартира в Канкуне, в которой я не был ни разу. Еще есть вилла в Италии, но не хватает времени, чтобы поехать туда. Если хочешь знать правду, вне работы у меня нет никакой жизни.
От удивления ее брови приподнялись.
— Какой же в этом смысл? Зачем работать так много, если ты не можешь наслаждаться тем, что у тебя есть?
— Когда узнаю, сразу сообщу тебе.
— А в это воскресенье? Ты поедешь куда-нибудь?
— В это воскресенье я должен лететь в Нью-Йорк, но мой самолет находится на ремонте.
Ее глаза распахнулись.
— Твой самолет? То есть у тебя есть собственный самолет?
— Совсем небольшой. Десятиместный.
— Ты можешь позволить себе купить самолет, и тебе нужно еще больше денег? Когда же будет достаточно?
Мэтт пожал плечами. Ему и самому хотелось бы знать ответ. Хотя он был должен признать, что после возвращения стал чувствовать себя иначе, чем в Калифорнии. Снова находиться рядом с Эмили… Это было очень приятно. Даже без секса. Он наслаждался ее обществом, чувствовал, что становится спокойным. Счастливым.
Если бы можно было увезти это чувство с собой в Калифорнию!
— Когда-нибудь я пойму, что у меня достаточно денег. Тогда я буду знать, что достиг всего, преуспел. И смогу наслаждаться тем, что у меня есть. Возможно, отойду от дел, женюсь, у меня будут дети. Но в последнее время, похоже, чем больше я работаю, тем эта цель дальше.
— А строительство ресторана в Чэпеле тоже имеет отношение к твоим планам? Разве это не рискованная затея?
— Я занял свое место в деловом мире и сделал неплохую, хоть и недолгую карьеру в футболе. Я поладил с родителями, смог простить их. Единственное, что мне осталось — доказать жителям Чэпела, что я могу достичь всего, чего захочу.
— Знаешь, что я думаю? Ты уделяешь слишком много внимания тому, что думают о тебе другие.
Конечно, она права, но у него нет другого выбора.
— Ты вспомнил о родителях. Как часто ты встречаешься с ними?
— Только при необходимости.
— Я слышала, ты поселил их в хорошем месте во Флориде.
Да, в хорошем и далеком месте, чтобы не видеть, как они медленно убивают себя алкоголем.
— Я думал, деньги решат все их проблемы. Два года оплачивал их лечение, но они оба раза не продержались без выпивки больше двух недель. И мне пришлось отступить. Никогда не удастся спасти того, кто не хочет, чтобы его спасли.
— Ты хоть пытался, в отличие от многих других.
— Я теперь только обеспечиваю уход за ними. Если они собираются упиться до смерти, то сделают это в хорошей квартире на берегу океана. Моя мать может позволить себе играть в лотереи, а у отца есть спутниковая антенна и плазменный телевизор.
— Они не заслужили такого сына, как ты, Мэтт.
Что-то особое было в том, как Эмили произнесла его имя, как ласково положила руку ему на плечо. Он ответил севшим голосом:
— Они не были хорошими родителями, но делали все, что могли. — Выражение сочувствия появилось у нее в глазах, и ему стало не по себе. Вот почему он не любил обсуждать с другими личные проблемы. Это сверхъестественным образом превращало его в тряпку. — Кстати, — совсем не к месту сказал Мэтт, отчаянно нуждаясь в перемене темы, — ты не рассказала о твоем друге. Значит, у тебя с ним нет ничего серьезного?
— С чего ты взял? А может, мы давно помолвлены?
— У тебя нет кольца.
Она поглядела на свою ладонь, лежащую на его плече, и у нее в глазах мелькнула тень.
— Я никогда не гонялась за драгоценностями.
Мэтт протянул руку и захватил пальцами мочку ее уха. «Не пытайся бороться со мной, — мысленно произнес он, — ты же сама знаешь, что не можешь мне сопротивляться».
— Проколов нет.
— Не совсем так, — ответила она. — Есть один.
Он изучил ее лицо, но дырочек не увидел.
— Сейчас соображу. Пупок?
Эмили покачала головой.
— Язык?
Она сделала гримаску:
— Мимо. Никогда не догадаешься.
— Так больше вроде бы и негде?
Ее взгляд блуждал по его груди, и, когда он понял, на что она намекает, дыхание у него перехватило.
— Сосок?
— Это был бунт. Подруга по колледжу проколола свои, а моя мама сказала, что если я такое сделаю, она откажется от меня.
— И ты сделала.
Упрямая усмешка заиграла на губах Эмили.
— На следующий же день.
— И мама не отказалась от тебя.
— Я ей не сказала. А потом мне стало нравиться. Никто не знает, что у меня там кольцо. От одного этого я уже чувствую себя… сексуально.
Мэтт рассматривал ее грудь, пытаясь увидеть отпечаток кольца на ткани.
— В одежде не застревает?
Ее глаза заблестели шаловливо, горячо и дразняще.
— Бывает, но если потянуть за него или покрутить, то это очень эротично.
Теперь Мэтт знал, что не успокоится, пока не подержит это кольцо в зубах.
— Я видел их на фотографиях, но никогда — на человеке.
Она подняла брови.
— Ты намекаешь, что хочешь посмотреть?
Конечно, Мэтт хотел, но еще не было настолько темно, чтобы дети, игравшие на площадке, не заметили, как она будет поднимать футболку.
И будь он проклят, если кто-то увидит грудь Эмили! Кроме него самого, конечно.
— Сейчас, похоже, не время для этого. Слишком светло.
— А пока светло, хочешь посмотреть татуировку?
Еще и татуировка?