Требуется соблазнитель
Шрифт:
Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что Эмили умела насадить червяка более ловко, чем Мэтт, а разобрать и собрать велосипед могла с завязанными глазами?
Она так сильно любила его, что это иногда причиняло ей боль. Но Мэтт всегда был и всегда будет недосягаем. Даже теперь, после всего, что случилось, от этой мысли делалось необъяснимо грустно.
Мэтт взял девушку за руку, и, хотя она открыла рот, чтобы возразить, слова застыли у нее на губах. Будто загипнотизированная, Эмили смотрела, как он проводит большим
Однако Эмили нашла силы поднять голову и уже не смогла отвести взгляд. В глазах Мэтта сиял огонь, который она считала давным-давно угасшим. Как можно устоять, если он так смотрит на нее?
— Эмили! Мэтт!
Голос матери мгновенно развеял чары. Эмили выдернула руку и отодвинулась от Мэтта.
— Не сейчас. Мне нужно время, чтобы подумать.
Она повернулась и направилась к дому по дорожке, выложенной кирпичом.
Если бы только Мэтт мог объяснить ей, что порвал с ней тогда для ее же собственной пользы. Таким способом он пытался защитить Эмили от многих горестей. Да и себя тоже. Чтобы вновь поверить ему, ей нужно время. А у Мэтта времени не было.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Мэтт откинулся на спинку стула, допивая кофе и стараясь не вздрагивать, когда гуща попадала ему в горло и ложилась в желудке камнем, поверх пережаренного цыпленка.
— Никогда не ел ничего подобного, миссис Дуглас. Еще раз спасибо, что пригласили меня.
— Как ты мил. — Мать Эмили засияла от гордости и через стол погладила Мэтта по руке. — Ты же знаешь, что мы всегда рады видеть тебя, дорогой. Эмили, просидевшая весь обед молча, не выдержала:
— Ф-ф-фу.
Мэтт поглядел на нее, подняв бровь, и она сделала невинное личико. Много раз за обедом Мэтт искоса смотрел на нее, будто сравнивая ее облик с тем, который он помнил. Волосы Эмили остались белокурыми, как и в юности, но прическа больше не была мальчишеской. Теперь волосы шелковистыми волнами ниспадали на плечи. Шея стала длинной и стройной, черты лица — тоньше, губы — полнее. Несмотря на ее высокий рост и на хорошо развитые мускулы, говорившие о любви к спорту, Эмили казалась ему необыкновенно женственной.
Ее грудь притягивала его взгляд. Не слишком большая, не слишком маленькая. Мэтт не имел права разглядывать девушку, но, черт возьми, как она красива! Он позволил себе перевести взгляд на вырез ее майки и ниже, пытаясь угадать очертания кружева.
— Мэтт, держу пари, что такой еды ты у себя в Калифорнии и не увидишь, — раздался голос мистера Дугласа с противоположного конца длинного обеденного стола.
И слава богу, чуть не сказал вслух Мэтт. У миссис Дуглас было золотое сердце, но готовить она не умела никогда.
— Конечно, сэр, ничего похожего там нет.
— О, Фил, — мать Эмили махнула рукой в сторону мужа, — не говори глупости. У Мэтта, наверное, целый штат поваров. Правда, Мэтт?
— Я обычно ем в ресторане, — ответил тот. — А когда нахожусь дома, то люблю готовить сам. Поваров приглашаю только когда устраиваю прием.
Тайлер с любопытством поднял бровь.
— Прием?
Мэтт точно знал, о чем подумал Тайлер. Но на самом деле он очень редко приглашал женщин к себе домой. Его связи были слишком поверхностными и короткими.
— Деловые обеды или праздники. — Повернувшись к миссис Дуглас, он улыбнулся. — Невозможно найти кого-нибудь, кто готовит так, как вы.
— Ты мне льстишь.
Миссис Дуглас сияла, но взгляд оставался напряженным. Она всегда смотрела так, будто вспоминала о незавершенной работе.
Эмили прочистила горло, и Мэтту послышалось, что она что-то проворчала. Он даже уловил слова «противный подлиза». Мэтт взглянул на нее, но все ее внимание, казалось, было сосредоточено на твердом, как камень, пироге, от которого она пыталась ножом отпилить кусок.
— Кому добавить кофе? — спросил мистер Дуглас.
— Есть еще пирог, — добавила его жена.
— Благодарю, — отозвался Тайлер. — Я наелся. Пойду включу телевизор.
Эмили встала и начала собирать тарелки.
— Моя очередь загружать посудомоечную машину.
— Не смей даже думать об этом, — вмешалась миссис Дуглас. — Дорогой фарфор мы моем руками.
— Вот и отлично, — пробормотала Эмили, с презрением взглянув на Мэтта, будто он один во всем виноват.
Вероятно, так и было. Насколько Мэтт знал Дугласов, они доставали фамильный фарфор только в особых случаях. Он должен был понимать, что сегодняшний особый случай — это его возвращение в Чэпел.
Когда Эмили собиралась взять тарелку миссис Дуглас, та схватила дочь за руку и уставилась на ее пальцы.
— Ради всего святого, Эмили, посмотри на свои ногти. Они грязные. Ты что, потеряла щетку для ногтей, которую я дала тебе?
— Я торопилась.
— Мало того, что копаешься в грязи, так ты за весь день не могла найти времени, чтобы вымыть руки, как полагается в приличном доме?
— Я вымыла руки, — спокойно произнесла Эмили, помещая тарелку матери поверх других. — Зачем тратить час на мытье ногтей, если завтра они опять станут такими же?
Миссис Дуглас повернулась к мужу:
— Фил, ты слышишь, как она разговаривает с матерью?
— Дорогая, оставь девочку в покое. — Когда Эмили забирала его тарелку, он погладил ее по руке. — Доченька, тебе же не сложно провести несколько минут со щеткой для ногтей, чтобы порадовать маму?
— Нет, папа, конечно, нет.
— Ну, вот и хорошо, милая.
Весь обед мать Эмили делала взрослой дочери замечания, как маленькому ребенку. Эти мелкие придирки сначала казались Мэтту забавными, потом стали уже раздражать.