Трегуна
Шрифт:
— Я правда сидел с Крисом! Правда-правда! И следил за ним! А он зарычал, потому что хотел с Рычуном поиграть, а Рычуна в ванной не было! Я ему сказал: «Сиди тут и никуда не уходи», а сам побежал к нам в комнату, чтобы принести Рычуна, а там Рычуна тоже чего-то не было! А потом включилась музыка на компьютере, и я хотел ее выключить, сел за компьютер… И, наверное, забыл про Криса!
Мария все так же испуганно смотрела на старшего сына: она, взрослая женщина, мать двоих детей, да к тому же и врач… как дура, как полная идиотка оставила годовалого ребенка в ванне с водой! А
Она погладила сына по голове, встала с кровати и быстро, насколько могла, пошла в спальню. Джозеф стоял у окна, широко расставив руки на подоконнике.
— Джозеф, — аккуратно коснулась Мария спины мужа, — куда его увезли?
— На почту, — язвительно прошипел муж. — Ты отдаешь вообще себе отчет в том, что еще бы секунда… Нет! Доля секунды — и его бы сейчас везли совсем в другое место?
Муж был явно зол на Марию. Она разрыдалась, вцепилась в него руками, но он ее даже не обнял.
— Я так виновата, — сквозь всхлипывания шептала она.
— Ты же ведь вроде не дура, Мари… Ну оставить ребенка в ванне, бросить его на Алекса… Это как понимать? Мальчишка чуть отвлекся, о чем-то своем подумал, и вот уже через минуту у него голова другим занята! Ему же только шесть!
— Знаю, все знаю! — она подняла на него заплаканные глаза. — Я ведь не собиралась с подружкой трепаться — хотела просто сказать маме, что перезвоню, чтобы она не названивала! А там, на том конце… Вот я и сама отвлеклась. А ты говоришь — шестилетний! Мне сказали, что мама попала в аварию… Джозеф, поехали в больницу!
— К маме?
— Да нет же! К Крису, естественно! — воскликнула Мария. — Я должна быть там, с ним! Почему ты не поехал?
— А ты как себе это представляешь? Я должен был бросить Алекса одного дома, пока его мама валяется без сознания? Сейчас поедем. Иди попроси Алекса одеться.
Уже через день Криса и Марию выписали. За всю дорогу, пока семья ехала из больницы домой, никто не проронил ни звука. Джозеф, все еще таивший то ли обиду, то ли злобу на Марию, был внешне спокоен и полностью сосредоточен на дороге. Алекс полулежал в своем кресле на заднем ряду сидений, крутил в руках кубик Рубика и время от времени хмыкал. Сидящая между сыновьями Мария не отрывала взгляда от кресла, в котором посапывал Крис. Всю дорогу она держала на его животике свою руку — ей было страшно, что если физический контакт с сыном прервется хоть на секунду, то опять случится что-то фатальное.
Надо заметить, что произошедшее не сделало Марию чокнутой мамашей, не отходящей от ребенка ни на шаг. Крис рос исключительно самостоятельным мальчиком, и любимым его выражением было: «Нет, я сам».
В школе Крис демонстрировал блестящие способности к математике — в девятилетнем возрасте, пока его одноклассники в рамках школьной программы пытались осилить уравнения с одной переменной, Крис самостоятельно рисовал координатную плоскость и сам сочинял себе задачки. Его одноклассница, Амира Мейер, испытывавшая трудности с точными науками, попросила Криса позаниматься с ней математикой, на что тот с радостью согласился.
— Вы еще не целовались? — с нескрываемым интересом спросил Криса его одноклассник и лучший друг Кеннет, когда они с Крисом дома у Кеннета играли в приставку.
— Ты что, дурак? — ответил Крис. — Нет, конечно!
— Так поцелуй ее! А потом пацанам расскажешь!
— Мне мама говорила, что лучше всего с девочками встречаться не раньше шестнадцати лет, а нам еще и десяти нет. А то учиться плохо будешь!
— Все твоя мама выдумывает! — протянул Кеннет. — Я на твоем месте уже поцеловался бы с ней! В губы!
— Вот когда будешь математику хорошо знать, тогда и окажешься на моем месте, — резонно ответил другу Крис, нанося его персонажу в игре сокрушительный удар нунчаками прямо по голове.
В выходной день Амира пришла к Крису, чтобы, как обычно, разобрать домашнее задание.
— Поэтому если ты нарисуешь квадратное поле три на три и закрасишь, скажем, вот этот квадратик, — Крис ткнул ручкой в листок бумаги, — то это будет какая дробь?
— Простая.
— Какая именно простая?
— Простая и правильная, — ответила Амира.
— Почему правильная?
— Потому что поле три на три — это девять квадратиков, то есть если закрасить один квадратик, то получится одна девятая. Числитель меньше знаменателя, — сказала девочка, которая выглядела очень бледно.
— Молодец! — гордо похвалил ее Крис. — Ну что, дальше тогда давай решать?
— Давай, — тихо согласилась Амира.
— Ты чего?
— Нет, все нормально. Просто живот что-то болит.
— Может, не будем больше решать?
— Нет-нет, будем. Мы же только один пример всего сделали.
— Ладно, — согласился Крис. — Что теперь решать будем?
— Не знаю. Что скажешь, то и будем решать, — Амире было явно нехорошо.
— Точно все нормально? — серьезно спросил Крис.
— У меня живот болит, — вместо ответа протянула девочка.
— Сильно, что ли?
— Очень сильно! Прям больно!
— Так а чего ты терпела? У меня мама доктор, сейчас позвоню ей и спрошу!
Амира схватилась за живот, положила голову на стол и захныкала. Крис взял телефон в руку:
— Привет, мам! Мы с Амирой математику делаем у меня дома, а у нее живот заболел! Какую таблетку надо выпить? Какую-какую? Нет, не знаю. Сейчас спрошу! — сказал Крис и обратился к девочке: — У тебя как болит — режет или тошнит?
— Вроде тошнит, — застонала Амира. — Даже не тошнит, а…
— Что?
— Ничего. Не буду говорить, мне стыдно, — ответила девочка, еще сильнее сжала живот руками и снова опустила голову на стол, на котором лежали тетрадь и открытый учебник.
— Ладно, — Крис продолжал свой разговор с мамой, — я тогда Амириной маме позвоню. Фу-у-у-у! Чем так завоняло?
Он посмотрел на Амиру, в глазах которой стояли испуг и непередаваемый стыд от того, что только что произошло. Не нажав кнопки отбоя, Крис положил телефон на стол и, зажимая нос, уставился на девочку, не понимая, что делать. Амира приподнялась со стула, посмотрела на сиденье и разревелась. Крис тем временем побежал в ванную, наполнил ведро теплой водой, отыскал тряпку и вернулся в комнату. Амира стояла и истерично всхлипывала: