Трехручный меч
Шрифт:
— Обеты ни при чем, — пояснил я. — Вы, Ваше Величество, слишком много нюхали благовоний. И прочих марихуан. У вас нюх отбит на опасности, остался только на комплименты. А вот я в комплиментах не нуждаюсь, и так знаю, какой я замечательный, ведь все люди как люди, а я само совершенство, потому сразу зачуял…
— Что?
— Неладное, — ответил я шепотом. — Неладное, Ваше красивое Величество!
Она в недоумении оглянулась. Дома проплывают чистенькие, светлые, залитые багровостью заходящего солнца, все тихо и мирно. Чересчур
— А в чем неладное?
Я указал на волка:
— Он тоже чует. Верно, волк? И ворон чует. Так что нас трое против одного.
Она выговорила надменно:
— Я — королева!
— А у нас здесь демократия, — сообщил я. — Все равны. Даже гомосеки… нет, это я перегнул, гомосеки и кошатники все-таки не люди, но остальные, даже лесбияны, — люди с правом голоса.
Она задыхалась от гнева, глаза метали молнии. Впереди показались противоположные ворота. Волк насторожился еще больше, ворон тревожно каркнул. Я как можно шире развернул грудь, сделал морду ящиком, глаза мои зыркнули на лук справа, на щит слева. Королева умолкла в недоумении.
Ворота приблизились, створки закрыты. Из будочки выглянул стражник, я сказал издали:
— Открывай ворота!
— Что случилось? — спросил он.
— Просто еду дальше, — сообщил я.
Он удивился:
— Не отдохнув в нашем городе? У вас конь устал, одежда женщины покрыта пылью…
Я прорычал:
— Отворяй ворота!
Королева сказала раздраженно:
— Что плохого, что эти люди хотят заработать несколько монет, предоставив нам отдых в их городе?
Я потащил меч из ножен, недобро ухмыльнулся.
— Буду рубить ворота, — сообщил им буднично. — С кем о заклад, что с трех ударов продырявлю?
Стражник заколебался, взглянул на меня, на меч, глаза стрельнули взглядом на залитую жгучим солнцем площадку перед воротами. Оставаясь в тени, пробормотал:
— Ладно, сейчас открою…
Исчез в будочке, загромыхало, ворота медленно поднялись. Мы уже отъехали на сотню шагов, я оглянулся, ворота так и остались с поднятой решеткой. Шерсть на загривке волка медленно опустилась, он прерывисто вздохнул. Ворон перестал топорщить перья. Королева переводила непонимающий взгляд с одного на другого, спросила с откровенной враждебностью:
— Ну и что все это значит?
— Это не люди, — ответил я коротко. Взглянул на волка: — А ты что почуял?
— То же, — прорычал он. — Не совсем люди…. хотя немножко и люди. Но и не звери — точно.
Королева ахнула, а ворон взлетел, сделал над нами круг, широко растопыривая крылья под солнцем, что уже наполовину погрузилось за край земли, прокаркал:
— Я думал — вампиры, но те вообще днем спят… Говорят, в гробах!
— Полувампиры, —
Королева ахнула снова, сказала торопливо:
— Так зачем же уезжаем?
— А что делать?
— Надо было предупредить отцов города! Пусть соберут стражников, очистят от вампиров, пока те не начали уничтожать жителей!
Я покосился на ее раскрасневшееся возмущенное лицо:
— Во-первых, нам никто не поверит.
Я замолчал, пустил коня вскачь. Королева отстала, но тут же сзади послышался перестук копыт, ее кобылка зашла с правой стороны, она, королева, а не кобылка, спросила требовательно:
— А во-вторых?
— Во-вторых, отцы города и стражники тоже вампиры, — сообщил я сочувствующе. — Разве не видно, как тот не хотел нас выпускать за ворота? Но на солнце не вышел!
Волк напомнил на бегу:
— А на постоялом дворе сразу успокоился, когда узнал, что никуда не уедем, а останемся ночевать на городской площади! Ночью бы пришли за нами.
Королева зябко повела плечами:
— Это значит… что власть Хозяина Тьмы достигла уже и сюда. Прости меня, что я накричала.
Я ответил с некоторой неловкостью:
— Пустяки. Это вы меня удивляете, Ваше Величество.
— Дуростью?
— Нет, дурость для вас норма, вы же красивая женщина, даже очень красивая, а вот что признали свою неправоту, это ж ни в какие ворота не лезет! У мужчин есть негласное правило: когда женщина не права, нужно у нее попросить прощения и замолчать. А женщина права всегда, у нее есть интуиция, а это такое поразительное чутье, которое подсказывает женщине, что она права, независимо от того, права она или нет.
Она слушала сперва с интересом, даже с удовольствием, я же в чем-то даже похвалил, наконец рассердилась:
— Бред какой-то!.. Когда я не права, я говорю это сразу. Просто это бывает очень редко!
— Если женщина сердится, — сказал я кротко, — значит, она не только не права, но и понимает это. Так что извините, Ваше Величество, ах-ах, извините!.. Однако ночевать придется все же в открытом поле.
Она зябко передернула плечами:
— Я предпочла бы в лесу.
— Не страшно?
— Уже привыкла. Там хоть ветки вместо крыши. И деревья как стены.
Я посмотрел на догорающий закат, сказал оптимистично:
— Скажите спасибо, что ночью не будет дождя… хотя не уверен.
— А что, может быть дождь?
Я снова посмотрел на пылающее небо:
— Скорее ливень с градом. А град размером с кулак. Такой полностью выбивает скот, если застанет в поле, пробивает крыши в хлеву и все равно убивает скот, а ураган уносит мясо и кости… Впрочем, я в приметах не Копенгаген. Я герой, а не метеобюро на палочке.