Трепет. Годы спустя
Шрифт:
Надеюсь, они долетят до тебя, мам...
Перед отъездом из России мы с Рустамом решили сходить на кладбище и положить близким цветы. Сначала зашли к маме, теперь пойдем к Марселю. Муж как обычно кладет машинку на памятник, только теперь рядом с этой машинкой он ставит еще одну. Это для малыша, которого мы потеряли. Его мы никогда не забудем. Взявшись за руки мы долго молчим. У нас есть эти минуты молчания, когда можно потосковать о близких. Близнецы сейчас с Сесиль, Амилией и Нимб. Они ждут нас у Карима и Нимб дома, чтобы вместе отправиться в аэропорт. Подруга рассказала
– Пора ехать, - тихо произносит Рустам, сжав мою ладонь.
– Нас уже ждут.
– Да. Ты прав. Пора. Когда мы приедем в Москву снова?
– Точно не знаю, - пожимает он плечами, запахивает плотнее мое пальто и целует в щеку.
– Через пару месяцев, скорее всего.
Мы неторопливо идем к машине, обсуждая будничные дела и планы на ближайшее будущее.
– Иногда очень хочется приехать...
– Да, ты прав. Все-таки, много лет это был наш дом.
– Амилия сказала, что на лето собирается сюда на стажировку. Вроде как ее парень, - это слово муж презрительно выплевывает, отчего я невольно смеюсь, - звал ее на лето сюда. Майкл и Эдие уже дали добро. А я сомневаюсь.
Эдие, кстати, неплохо справляется. Ей всегда требуется наблюдение врачей, но тем не менее, женщина полна жизни. Мы видились несколько раз за эти четыре года. Майкл ей очень помогает. Ами много говорит о них, когда появляется повод.
– Она уже выросла, Рустам. Отпусти поводья.
– Да где выросла, Ян? Ей восемнадцать.
– Помнится, когда мне было восемнадцать, ты уже был по уши в меня влюблен, - намеренно напоминаю мужу, как у нас все начиналось.
– Вот именно! Этого-то я и боюсь!
– Перестань!
– хохочу и бью его в плечо, когда мы забираемся в машину. Прохладный весенний воздух врывается в салон вместе с нами, заполняя его свежестью.
– Ну, не монашкой же ей быть?!
– Можно подумать, она ею станет!
******
Когда мы возвращаемся, в доме все как обычно. Царит суета. Нимб кормит всех перед отъездом в аэропорт. Эмиль сидит за столом напротив Амилии, перед ним две тарелки: в одной тушеная курица, а в другой кабачок.
– Эмиль, что выбираешь? Курицу "бееее" или кабачок "ням-ням-ням"?
Сын широко улыбается и с криком "Мьаааасооо" хватает тарелку с курицей. Марс тем временем тихонько подкладывает кусочки курицы в тарелку Ами, пока та не видит.
– Эмиль, у нас же с тобой одинаковые имена. Ты просто обязан любить овощи. Они такие вкусные и полезные!
– качает пальцем дочка Рустама, но сын лишь звонко смеется.
– Неееть, мьасооо!
– Нет, ну я сдаюсь!
– обреченно вздыхает Амилия, откинувшись на спинку стула.
Мы с Рустамом смеемся. Это она еще не обнаружила курицу у себя в тарелке, которую подбросил Марсель.
Увидев
– Папа, покатай нас! Мама, пусть папа нас покатает!
Их любимое занятие - кататься на плечах большого и сильного папы. Они готовы этим вечно заниматься, и бывают даже ревут, если Рустам опускает их на пол.
Я так горжусь своими мальчишками. Как и Амилия они растут билингвами. Говорят на двух языках - русском и английском. Правда у этого есть свои сложности из-за звуковых различий, поэтому пока они, бывает, коверкают фонемы, но нас успокоили, сказав, что это выровняется с процессом взросления.
– Вы будете есть? Я на вас тоже сделала, - зовет нас Нимб, помахав тарелками. Карим тут же подходит к жене и целует в щеку.
– Если что, я буду все.
Через два часа мы сытые и счастливые проходим регистрацию на рейс. Сашка и Анна в Америке ждут - не дождутся нашего возвращения. Они с нами не полетели, потому что у Сани была неделя важных тренировок - мой братишка активно занимается боксом и показывает отличные результаты. Мы с Рустамом обещали, что по прилете позовем их к себе на барбекю. Анна придет со своим мужем, Алеком. Они поженились год назад, до этого встречались около двух лет. Алек хороший мужчина. Нам с Рустамом он нравится, и с Сашкой они дружат. Я очень счастлива за Анну и за то, что в жизни у нее наконец все сложилось.
Перелет из России в Америку долгий, поэтому мы сильно устаем с детьми, но вернуться домой всегда так приятно, что усталость как рукой снимает.
Алек, Анна и Сашка приезжают к нам в дом и приносят подготовленные блюда, чтобы нам не пришлось с этим заморачиваться. На заднем дворе у озера мы организуем лежаки и кресла-качалки, чтобы все могли разместиться. Алек и Карим жарят мясо, Нимб о чем-то строго говорит сыну, наши мальчишки прыгают вокруг Сашки и Амилии, а мы с Рустамом стоим в стороне и смотрим на нашу семью. Какая она стала большая и счастливая...
– Эту картину тоже нужно будет нарисовать, да, Ян?
– улыбается муж, накрыв мои плечи пледом.
Я улыбаюсь ему в ответ, затем переводу взгляд на стену нашего дома, которую я разрисовала. На рисунках запечтлены фрагменты всей нашей жизни. Каждый раз, когда я смотрю на них, меня будто отбрасывает в прошлое, в эти самые моменты.
В углу мы с Рустамом стоим под дождем... Это было в тот день, когда он вытащил меня из машины Максима Зверга. В голове вспышками мелькают события того дня...
"Проходит минута, вторая, третья. Дверь с моей стороны открывается и меня выдергивают наружу прямо под дождь. Холодные капли начинают беспощадно хлестать по лицу, выводя меня из ступора, возвращая чувствительность и здравый рассудок.
Я поднимаю глаза. Сначала взгляд упирается в шикрокую грудь, обтянутую влажной белой рубашкой. Под намокшей полупрозрачной тканью видна густая поросль темных волос. Моя ладонь лежит поверх груди. Я смотрю на свою руку, но она словно чужая. Словно кто-то другой, а не я, чувствует, как под ладонью бьется сердце, как грудь вздымается от частого сбившегося дыхания.