Трещина
Шрифт:
– Господи! Какая красота! Где ты его нашел?
– Ее изумрудные глаза расширились от удивления и восторга.
– На зеленых холмах прошлого.
– Честно ответил я.
Глава 4. Открытия
Вот в этот мир хочу попасть и я,
Продолжив путь по алой кромке меди
Заката.
В те далекие края, где светится Арктур - Пастух Медведей.
– - Андрей Белянин, "Пастух медведей"
Запотевшая кружка халявного пива на деревянном столе. Что еще нужно для счастья человеку? Ну, смотря кому. Одному нужно еще кружку, другому подавай гору денег, третьему стадо браминов. А некоторым хочется вернуться домой,
– Илья! Что загрустил? Или пиво не нравится?!
– Мощный хлопок ладони по моей спине заставил расплескаться половину пива в кружке, которую я только собирался поднести ко рту. Ну вот. Спасибочки тебе огромное. Я с грустью посмотрел на пролитый напиток.
– Все в порядке Джим. А было бы еще лучше, если бы ты не выбивал пыль из моей спины.
Джим откинулся на предупредительно скрипнувшем стуле и весело расхохотался, показав, что в полной мере оценил мою шутку. Я разве шутил? Он из меня чуть было дух не выбил своей ручищей. Мда. А все говорили, что люди после атомных будут похожи на бледных одуванчиков. Чушь. Некоторые из этих представителей хомо атомикус способны перетаскивать на своем горбу троллейбусы. Особенно, такие как Джим.
Джим был папашей Сары и соответственно дедом Сайласа. Он отличался двухметровым ростом, и издали его можно было принять за несгораемый шкаф с густой черной-белой бородой. Неплохо для старика шестидесяти лет.
Вчера караван наконец-то добрел до Гизмо. Я получил обещанные пятьдесят монет, на которые смело мог купить килограмм браминовых какашек, не более. Когда не пришел в назначенный срок караван Криса, Джим уже отчаялся увидеть Сару и всю семью живой. Он несказанно обрадовался тому, что хотя бы его дочь и внук остались живы и вернулись к нему. Нас с Ариадной он принял как членов семьи.
Джим был зажиточным, можно сказать богатым фермером. Поголовье браминов, пасшееся на принадлежащих ему лугах, насчитывало более двухсот голов, что немало по местным меркам.
На данный момент я и Джим сидели в местном гибриде бара-паба-казино, в который меня вытащил опять таки Джим. Он все никак не мог отблагодарить меня за спасение своей дочери и внука. На мои жалкие попытки отбиться от чести спасителя человечества он только все более распалялся. Сегодняшним номером нашей программы был поход в этот бар. Пиво сменялось пивом и мне казалось, что еще немного, и я лопну как воздушный шарик, в который хулиган кинул окурком.
Потягивая темное пиво, и заедая его мясом гекко (кто бы сказал, что я буду есть ящериц), я оглядывал яркое и шумное заведение. Народу было, что голов килек в консервной банке. Приближалась большая ярмарка, на которую торговцы съезжались со всей Калифорнии, поэтому свободных мест не было. Для Джима, конечно же, нашли столик, он как-никак один из ярчайших представителей города. Нас окружили своей заботой кружащие туда-сюда официантки. Большое заведение. Это пивной зал, стойка бара, куча столов и гомонящих людей, на сцене малый панковатого вида что-то бренчал на гитаре мурлыкая себе под нос какую-то песенку. Его никто не слушал, но это его, на мой взгляд, абсолютно не волновало. Он все с таким же упоением перебирал своими ловкими пальцами струны и, не смотря ни на кого, распевал что-то про мать Америку и ее солдат. Естественно. Что еще можно ожидать?
Соседний зал казино. И люди достаточно нагрузившись пивом, виски и нюка-колой (были и такие!), отправлялись неровной походкой испытать удачу. Обычно она испытывала их. Вот и сейчас двое здоровых вышибал тащили упирающегося и вопящего чего-то там проигравшего.
– Дурак! Кто же здесь будет играть!
– Усмехнулся Джим, одним движением вливая в свою ненасытную утробу очередную кружку пива.
– А что, тут какая-то хитрость?
– Поинтересовался я.
Джим крякнул, наклонился ко мне и с заговорщицким видом оглядел зал.
– Ага. Есть хитрость. Не надо быть лохом и подходить к столу. Театральным шепотом произнес он, затем утробно расхохотался. Энергия в этом человеке плескала через край.
– Только лохи играют в казино. У нас ни один местный сюда не сунется. Только приезжие. Это хорошо. Деньги гребем навозной лопатой.
Я улыбнулся ему из-за своей почти опустошенной кружки. Джим не такой дурак и весельчак, каким хочет казаться. Наверняка является совладельцем казино.
– Псы с городских окраин,
Есть такая порода,
С виду обычная стая,
Их больше от года к году...
Я вздрогнул. Динамит меня раздери, если это не русская речь и если это не "Чайф". Или я уже до кровавых мальчиков в глазах напился? Да нет. Всего пара кружек. Рановато. Я стал водить взором по людям, в попытке найти источник песни.
– И все у них в порядке,
Есть кобеля и суки,
Первые ходят на блядки,
Вторые рожают в муках....
Гитарист бренчал на гитаре мурлыкая себе под нос эту песенку. На чистейшем русском доложу я вам! Когда я попал в мир фола, то спокойно стал говорить на инглише, нисколько не ощущая дискомфорта от неизвестного ранее мне языка. И родная русская речь, прозвучавшая сейчас, поразила меня до глубины души. Я, не отрываясь, следил за певцом. Ну что русский, это с кем не бывает. Но русский знающий песню "Чайфа"! В этом мире! А не является ли он таким же пострадавшим от Трещины, как и я?
Пока все эти мысли со скоростью падающего самолета проносились в моей голове, парень спел свою песню и, отложив гитару, спустился со сцены. Он подошел к стойке бара, и бармен налил ему полную кружку пива.
– Я отойду.
– Сказал я Джиму.
– Валяй парень, только смотри, чтоб в сортире никого не было.
– В смысле?
– Не совсем понял я.
– Да тут появился один извращенец. Подсматривать любит. Если поймаю, то тупым серпом яйца отрежу.
– Почему тупым?
– А так больнее!
– Весело выкрикнул он и заржал. Ему вторили пара соседних с нами столиков. Джим, как я вижу известный весельчак.
Я подсел к музыканту со своей кружкой.
– Хай. Прикольную песенку ты спел.
Он внимательно посмотрел на меня сквозь свои патлы, налезшие ему на лицо, потом перенес все свое внимание на пивную кружку.
– Неужели ты слушал?
– Пробурчал он.
– Я люблю песни "Чайфа".
– На русском произнес я.
Вот теперь я его заинтересовал. Он поставил недопитое пиво на стойку и с удивлением посмотрел на меня.