Третий дневник сновидений

Гир Керстин

– А почему твоя лошадь не пользуется калькулятором?

– Потому что здесь калькулятор не работает, - ответила Эмили, не взглянув на него.
– А может, потому, что она считает не лучше меня. Ведь этот лабиринт дверей существует в моей голове. Всё, что ты видишь и что здесь происходит, это образы и события моего подсознания.

Вот как! Это была уже интересная теория.

– То есть мы сейчас находимся в твоей голове?

Эмили кивнула.

– Точней сказать, в моём сне.
– Она снова посмотрела на меня. — Ты проекция моего подсознания.

– Что ж, ладно, - ответила я.
– Тогда

спроси своё подсознание, долго ли ты тут сидишь.

Эмили равнодушно пожала плечами:

– Что здесь значит время?

– Входил ли кто-нибудь сюда или выходил оттуда?
– Я показала на дверь Флоранс.

– Вот в эту? Не-е... — покачала головой Эмили.

Уже хорошо.

– И дверь просто не открывалась?
– настаивала я.

– Насколько я знаю, нет, - сказала Эмили.
– А теперь заткнись, мне надо решать.

– Не знаю твоего подсознания, - я кашлянула, - но почему ты опять пытаешься проникнуть в сон Грейсона, если это всё только у тебя в голове?

– Потому что я хочу знать, что моё подсознание расскажет о Грейсоне и обо мне... Ах, тебе этого не понять, это высокая психология. А теперь исчезни и дай мне спокойно решать. Восемь тысяч девятьсот девяносто девять плюс триста тридцать четыре плюс ноль, запятая, семь, пять, три, сто тридцать четыре плюс ноль, запятая, семь... на четыре...

– Если ты хочешь что-то узнать про себя и Грейсона, можешь просто спросить меня, - сказала я.
– Во-первых, вы не созданы Друг для друга. Во-вторых, он рад, что избавился от тебя. В-третьих...

– Заткнись!
– велела Эмили.

Я не дала себя сбить.

– Нет, послушай, твоё подсознание могло бы тебе сообщить ещё кое- что. Например, что, в-третьих, тебе надо бы поработать над своим характером, потому что ты...

– Я сказала, заткнись!
– Похоже, она не очень много узнала от своего подсознания и попыталась опять сосредоточиться на задачках.

Что ж, теперь кое-что потрудней.

– Твой отвратительный младший брат Сэм - Леди Тайна, - сказала я.

– Что?!
– Эмили опустила карандаш и посмотрела на меня, вытаращив глаза.
– Сэм?! Сэм - Леди Тайна?

– А ты не знала? Эмили опять покачала головой:

– Нет. Конечно нет. Впрочем... иногда... как будто догадывалась. Иначе ты бы мне сейчас этого не сказала.

– Именно! Потому что мы сейчас в твоей голове, а подсознание давно поняло, что именно твой брат написал все эти подробности, не опасаясь тебя. Процитирую по памяти: «Рефлекс! Школьная газета, которую надо бы назвать "Рефлекс", она такая же скучная и простодушная, как её главная редакторша».

Эмили была явно поражена.

Можно сказать, опрокинута.

– Сэм - Леди Тайна...
– повторила она тихо.
– Мой маленький Сэм? Но он меня не... Лучше бы ты мне этого не говорила.

– А я думаю, лучше бы тебе не копаться больше в своём подсознании, - ответила я. Не хотелось останавливаться, хотя мне и было жалко Эмили. Она должна была исчезнуть из этого коридора.
– А то я бы стала выкладывать тебе всё больше неприятных истин. Каждый день. Истин, от которых твоё подсознание хотело тебя уберечь, но уже не получается, потому что ты беспощадно копаешься в собственных безднах и выносишь на свет вещи, которым лучше бы затеряться в темноте.
– Ха, это были всего лишь скверные метафоры. Надеюсь, внутренний редактор Эмили их про- пустит.
– Как ты думаешь, для чего эти двери? Только для того, чтобы защищать тебя от знаний, которые могут повредить твоему психическому здоровью.
– Я становилась немного патетичной.
– Тебе не надо бы переступать порог в этот коридор... э-э... в этот лабиринт твоего мозга. Глубоко в душе ты сама это знаешь. Эмили выглядела неуверенной.

– Но правда никогда никому не вредила, - пробормотала она.

– Если бы!
– Я попыталась произнести эти слова выразительно, между тем как по коридору пронёсся порыв ветра, откинув волосы со лба Эмили.

Теперь она слушала с особым вниманием.

– Вся правда, которую ты здесь узнаешь, не только сделает тебя несчастной и одинокой, но и постепенно снесёт твою крышу, - объясняла я настойчиво и, чуть наклонившись, доверительно прошептала: - Признайся, ты уже близка к этому, потому что это выше твоего понимания... Ты начинаешь сомневаться в своём здравом рассудке, и это лишь начало.
– Я выдержала небольшую паузу.
– Закончится всё психушкой, - сказала я гробовым голосом.

К моему удивлению, Эмили не стала мне возражать.

– Я, в самом деле, иногда боюсь сойти с ума. Ведь я знаю, что всё это мне лишь снится, но при этом чувствую по-настоящему... Думаю, это можно объяснить логически, не важно, много ли я на эту тему читала и размышляла, возникают лишь новые загадки. Не знаю, понимаешь ли ты, что я имею в виду.

О да, это я хорошо понимала. Она даже не представляла, насколько хорошо.

– Мозг - сложный орган, - сказала я.
– И если ты свой хочешь уберечь от коллапса, если ты хочешь учиться, закончить школу и создать семью, не опасаясь сумасшедшего дома, вернись через свою дверь и не появляйся здесь больше.

– Сумасшедший дом ничего не добавит, - рассеянно поправила меня Эмили.

Я пожала плечами:

– Извини, я лишь часть твоего подсознания.

– Знаю, знаю...
– сказала Эмили.
– И боюсь, ты права.
– Она встала.
– Я не должна больше сюда приходить. Да и не хочу ничего особенного. Мой мозг здесь показывает мне лишь тех людей и животных, которых я готова терпеть в реальной жизни. Наверно, если не говорить о Грейсоне. Я ненавижу леопардов, я ненавижу тебя, я ненавижу лету- чих мышей. Я не выношу твою сверхумную сестру, и Артур Гамильтон для меня величайший хвастун на свете. А сразу за ним Генри Гарпер. Он чудовищно ленив, но всегда получает лучшие отметки, потому что учителя считают его гением, остальное объясняют несчастливым детством.
– Она смотрела мимо меня, брезгливо скривив лицо.
– Меня может вырвать, когда я вижу его небрежную походку, его деланную ухмылку, руки в карманах.

Я повернулась на каблуках.

– Мне тоже всегда приятно тебя видеть, Эмили, - сказал Генри.

Он действительно держал руки в карманах, так небрежно, что сердце у меня забилось сильней. Впрочем, ухмылка его была не деланной, разве что немного вымученной.

– Ты не собираешься следить за дверью Флоранс?
– обратился он ко мне.

– Собиралась, пока мы тут с Эмили вели небольшой разговор, - ответила я, совсем забыв, сказала ли Эмили что-то ещё, требовавшее ответа. Что-то о летучих мышах.