Третий должен уйти
Шрифт:
Голова тяжелая, гудящая, трескучая, перед глазами мутная качающаяся пелена с прорубями в ней, сквозь которые виднелось чье-то знакомое лицо.
— Вадик, ты, что ли? — спросил Миха.
Я сидел на полу, а он держал меня за грудки.
— Я.
Лицо распухло от ударов, один глаз почти затянулся, губы разбиты, нос, похоже, сломан, но зубы, кажется, все на месте. И язык послушный.
— За что они тебя?
— Деньги. Леший должен мне…
Слова давались легко,
— Сколько?
— Много…
— Он ему должен, — донесся до меня голос Лизы.
— А ты заткнись, шлюха! — заорал на нее Миха.
Забыв обо мне, он разжал руки — я грохнулся на пол и сильно стукнулся затылком. И саночки покатились…
Салазки с шумом въехали на горку, и я увидел себя в машине, на заднем сиденье. Я слева, Лиза справа, а Миха — посередине. Впереди ехали какие-то парни с бритыми затылками, мощными шеями и широкими плечами.
— Я тебе этого никогда не прощу, поняла? — Голос Михи оглушил меня — в ушах зазвенело, голова разболелась.
— Ой, да ладно! — хмыкнула Лиза.
— Что, ладно? — возмущенно протянул парень.
— Если бы не простил, высадил бы…
— И высажу!
— Не высадишь… Ты в меня как лох втрескался!
— Кто лох?! — простонал Миха.
— Я сказала, как лох…
— Я не лох!
— Так никто и не говорит!
— Я твоего Лешего с дерьмом смешал!
— Замочил?
— Замочил!
— А где труп?
— Ну, я не в том смысле…
— А я в том! Может, и вломил ты Лешему, но он ушел. И теперь спрашивать с тебя будет.
— Задолбается пыль глотать!
— Леший не главный. За Лешим Серебряк, а он на положении. Не в законе, но почти… Зря ты все это затеял!
— Всех, на хрен, порешим! — Миха повернулся ко мне и взволнованным голосом спросил: — Оклемался?
— Да есть чуть-чуть.
— Они бы убили Вадика, если бы не ты… Вадик, скажи Михе спасибо! — скорее в шутку, чем всерьез произнесла Лиза.
— Да я не гордый, я скажу.
— Не гордый! Говорила же, сваливать надо было! А если бы замочили?
— Летела бы сейчас душа в рай.
— Рано еще в рай. Еще здесь пожить надо…
Машина въехала на территорию больницы, остановилась у приемного покоя.
— Давай, Вадик, выходи! — распорядился Миха.
— Зачем? — не понял я.
— Ты на себя в зеркало смотрел? — спросила Лиза. — У тебя вся башка отбита! Тут в больницу надо.
— Да нет, не надо.
— Надо! — отрезала она.
— Да нет! — Я качнул головой и скривился от боли.
А еще меня сильно затошнило. Похоже, без сотрясения мозга не обошлось. Но это вовсе не повод, чтобы ложиться в больницу.
— Миша! — повысила голос Лиза.
— Врач сказал в морг, значит, в морг! — Миха открыл дверь и чуть ли не вытолкал меня из машины.
Он сам проводил меня в приемный покой, там и оставил. Мною мог заняться следователь — допросить, снять показания против Лешего, и Миха это понимал. Но на прощание он мне ничего не сказал.
Может, он хотел, чтобы я сдал Лешего? Но тогда я мог рассказать, как Миха со своими друзьями отбил меня, переступив через закон. Но я ничего не скажу. Во-первых, это верх свинства, сдавать Миху. А во-вторых, я мог только догадываться, что происходило в бане.
Но и Лешего я сдавать не хотел. Мне лишние проблемы с бандитами не нужны…
Мозги встали на место, сломанный нос вправлен, ребра срослись, опухлости с лица сошли. Осталась последняя процедура, и после обеда я мог ехать домой.
А что дальше? Этот вопрос держал меня за горло.
Козьмин приезжал ко мне в больницу, говорил правильные слова. Дескать, он и уважает меня за мою смелость, и даже гордится. Но все это слова. Возвращаться на завод он меня не просил, хотя и не говорил, что я уволен. Я должен был понять это сам.
Но, может, я не так все понял. Может, мне нужно возвратиться на завод и продолжить работу… А если нет? Если меня там ждет официальный приказ?..
Я собирался идти в процедурную, когда в палату вдруг зашел Миха. Мощный, внешне грозный, но при этом добродушный изнутри, как хрестоматийный медведь Михаил Потапыч. Полиэтиленовый пакет у него в руке, но не похоже, что там апельсины, не те формы просматриваются. Что-то прямоугольное там…
— Ты еще здесь? — пожав мне руку, спросил он.
— Как видишь. Сегодня выписывают.
— Все нормально?
— Ну, если выписывают, то да…
— Я не о том… — нахмурился Миха. — Леший не заявлялся?
— Да нет. А может?
— Ну, он в бегах сейчас… Менты его ищут.
— Из-за меня?
— Да нет, там и без тебя за ним «косяк». Но ведь он и на тебя может подумать. Ну, вдруг это ты его сдал…
— Так он же меня не бил. И команду не давал. Вернее, давал, но я не слышал…
— Ну, может быть… Короче, Леший уже никто и зовут его никак, — расплылся в улыбке Миха.
— А кто за него?
— Я!
— Да ну!
— Со мной такие пацаны! Ну, да ладно… Короче, если вдруг какие-то проблемы, это теперь ко мне!
— Значит, Леший в бегах?
— В бегах.
— А Серебряк?
— Ну, мы с ним договорились. Нормально там все… — не очень уверенно сказал Миха. — Я пацан правильный, беспредела за мной нет… В общем, нормально все… А Леший — беспредельщик, баб насиловал. Тебя вот на «бабки» кинул… Да, кстати! Это тебе! — Он положил на койку пакет. — Деньги здесь. Ну, за кирпичи, которые Леший у тебя увел.