Третий должен уйти
Шрифт:
Вид у нее был настолько серьезным, что трудно было не заподозрить неладное. Видно, ее любовник тот еще фрукт. Больная жена, которую нет возможности бросить, страх перед оглаской. А Серафима та самая дурочка, которая способна поверить в эту чушь…
— Ничего?
— Ничего.
— А может, его жена и так все узнает? Может, его уже и в живых нет?
Я достал телефон, вывел на дисплей изображение покойного Чайкова. Зрелище не для слабонервных, и Серафима не смогла остаться равнодушной, глянув на лицо мертвеца. Но узнавания
— Это Миша, — сказал я.
— Нет, — покачала она головой. — Это не Миша.
— Михаил Витальевич Чайков.
— Это не мой Миша.
— Но его убили. В тридцать шестой квартире, где вы встречались со своим Мишей.
— Да, я была в тридцать шестой квартире. Но не сегодня.
— Ну, хорошо, допустим сегодня вы были в сороковой. А почему ваш Миша из тридцать шестой квартиры переехал в сороковую?
— Он не переехал. Он просто сменил место для наших встреч.
— Зачем?
— Я не знаю.
— Это не кажется вам подозрительным?
— Не знаю, я не задумывалась.
— Мне бы хотелось поговорить с вашим Мишей.
— Я не могу вам этого запретить, — покачала головой Серафима.
— Вы скажете, как его найти?
— Нет.
— А если вам нужно алиби?
— Зачем?
Я озадаченно посмотрел на Нефедову. Нежная она, хрупкая, руки тонкие, слабые. Невозможно было поверить, что эта женщина могла ударить ножом — точно и мощно.
— А если алиби нужно вашему мужу?
— Его в чем-то подозревают? — обеспокоенно спросила Серафима.
— Может, это он убил Чайкова?
— Зачем ему это?
— Ну, не знаю…
— А чем ему может помочь Миша?
Я удивленно смотрел на эту Нефедову. Что-то было в ней инфантильное, аутичное, но при этом соображала она четко. Действительно, чем ее Миша мог помочь господину Нефедову, если они сегодня не встречались и не выясняли отношения?.. А вдруг все же выясняли? Может, Нефедов рвался сегодня в сороковую квартиру и был там, пока не попал в квартиру этажом ниже?.. Но Серафима не видела сегодня своего мужа, и я почему-то верил ей.
— И все-таки мне хотелось бы с ним поговорить, — почесав за ухом, сказал я.
— С кем?
— С Мишей.
— С каким Мишей?
— Ну, с вашим любимым мужчиной.
— О чем это вы? — Нефедова смотрела на меня с флегматичным удивлением, в котором нетрудно было различить фальшь.
— Ну, вы же говорили…
— Забудьте о том, что я вам говорила… — с убивающим спокойствием сказала она. — Я не была сегодня в тридцать шестой квартире, и кого там убили, не знаю. А с кем я сегодня встречалась, это мое личное дело.
— Но ведется следствие, рано или поздно тайное станет явным…
— Миша никого не убивал. И я тоже никого не убивала. К этому убийству мы не имеем отношения… Если вы не сможете доказать нашу причастность к убийству, а наша история будет предана огласке, я подам на вас в суд за клевету. И вы очень пожалеете об этом. — Она не угрожала, не топала ножкой, а просто констатировала факт, оставаясь при этом внешне невозмутимой.
Нефедова только с первого взгляда могла показаться простой и даже наивной, на самом же деле это было не так, и я все больше в этом убеждался.
Она запросто могла натравить на меня свору адвокатов, с ее-то деньгами…
— А если докажу вашу причастность к убийству?
— Тогда я вам и слова не скажу. — Похоже, Серафима ничуть не сомневалась в своей невиновности.
— А как же ваш муж? Его видели во дворе сорок седьмого дома.
— Я не знаю.
— Он и раньше бывал там, спрашивал у соседей, показывал вашу фотографию, ему сказали, что вы приходите в тридцать шестую квартиру.
— Я этого не знала, — покачала головой Серафима.
Я чувствовал душевную боль в ее взгляде. За себя она не беспокоилась, а за мужа переживала.
— Может, сегодня он тоже шел в тридцать шестую квартиру?
— Я не знаю.
— Может, он убил Чайкова по ошибке?
— Вадим не мог убить человека.
— Вы в этом уверены?
— Я устала. Вы можете идти.
Глянув на меня с глубокой грустью во взгляде, она поднялась и направилась к дому. А охранник поспешил выставить меня за ворота.
Я чувствовал себя как человек, который, приняв душ, попал вдруг под фекальные брызги. Так все хорошо начиналось, и вдруг облом. И любовник у Серафимы был, и встречалась она с ним в сорок седьмом доме, а потом вдруг тупик. Плевать на суд за клевету, мне и не такими карами угрожали, смущало другое. Варвара Евгеньевна не видела Нефедова в лицо, и номера его машины не заметила, может, это вообще был какой-то другой человек. Если так, то Чайкова убил кто-то другой. Если так, то Серафима не имела к убийству никакого отношения…
Так все хорошо начиналось, но я в результате не получил оснований для того, чтобы заподозрить Нефедова в убийстве. И все-таки нутро подсказывало, что в этом деле не обошлось без него. И Серафимы…
Хотел бы я поговорить с этим человеком, но не будет его сегодня в Архиповке. Ушел он от жены, и где искать его, я не знал. А если вдруг найду, то не смогу подойти к нему… Если, конечно, он не окажется таким же покладистым, как и его жена…
Глава 3
Наступила ночь, и в Стране Дураков закипела работа. Так говорили мы в армии: там в порядке вещей только ночные дежурства и караулы, а боевая и прочая работа должна проводиться днем, если не считать учений и прочих маневров. А в полиции ночная работа — обычное дело. Особенно если произошло убийство.
Шкотов не исключал, что дело об убийстве Чайкова заберет область или даже главное управление внутренних дел, поэтому и торопился, поэтому в его кабинете и ночью горел свет. Мы же как мотыльки слетелись на этот огонек. Как бы крылышки не опалить…