Третий глаз-алмаз
Шрифт:
– Похоже, вам здорово не повезло в жизни, – вздохнула я.
Тельма Генриховна скрестила руки на груди.
– Ну это как сказать! Была любовь! Ты что предпочитаешь: самой любить или быть любимой?
– Лучше, когда чувства взаимны, – ответила я.
– Так не бывает, – безапелляционно заявила старуха. – Всегда один целует, а другой подставляет щеку. Семейная жизнь – компромисс, вопрос, кто больше прогибается! Да вот только порой… долго стоишь мордой в землю, а все равно – нелюбимая! Используют тебя… считают домработницей… Света правда умерла?
– Да, –
– Не врешь?
– Разве можно лгать по такому поводу? И зачем мне вас вводить в заблуждение?
– Светка могла тебя подослать, она уже раз сюда одну направила! Сучонка! Ладно, говори номер больницы.
Я открыла сумочку, вынула листок и протянула старухе.
– Позвоните по этому телефону, врач Родион Ильич, он подтвердит информацию о кончине Лукашиной.
– Нашла дуру, – скривилась старушка, – нет уж! Я и номер больницы уточню! А ты тут посиди пока!
Через полчаса Тельма Генриховна, не демонстрируя никаких признаков волнения или горя, вернулась на кухню.
– Говорят, тело в морге, – сказала она, – но, пока я сама его не увижу, не поверю ни в какие сказки! Тут дело непростое, Светка дурит не первый раз!
– У вашей падчерицы была эпилепсия?
– Билась в припадках, – равнодушно констатировала бабуля, – да только она прикидывалась! Актриса! Здорово научилась, пена изо рта, корчится, даже энурез был! Но я понимала: врет она!
Я разинула рот, Тельма Генриховна усмехнулась.
– Не знаешь, какие девки бывают. Светка хитрее лисы, она меня с Сергеем ссорила, устраивала корчи у него на глазах. Нарочно. Последняя в доме осталась, остальные шалавы раньше удрали! После того, как убили…
– Убили? – растерянно повторила я. – Может, расскажете, что у них в семье происходило?
– Зачем? – нахмурилась Тельма. – Все прошло, быльем поросло, нет нужды землю перекапывать. А Светлане передай, что я, в отличие от нее, не вру! Я просто правды не знаю! Злата унесла ее в могилу! Хватит ко мне людей подсылать!
– Светлана умерла, вам же в больнице сказали!
– Врут, – убежденно заявила Барсукова. – Светка договорилась, она может! Такая актриса! Припадки натуральные устраивала, но они почему-то всегда в тот момент происходили, когда Сергей деньги получал! Воровка!
– Кто? – совершенно потерялась я.
Тельма Генриховна неожиданно засмеялась.
– Напела она тебе про злую мачеху! Все, недосуг мне болтать. Ступай. Не вышло меня обмануть.
– Тельма Генриховна, милая, – взмолилась я, – мне неинтересны ваши тайны, я спросила о семейной жизни просто для поддержания разговора, я ищу Владимира! Речь идет о жизни маленькой девочки! Пожалуйста, вспомните, вдруг ваша падчерица упоминала это имя!
Старуха подошла к серванту, выдвинула ящик и стала в нем рыться.
– Давно я эту стервозу не видела, – холодно сказала она. – С кем она жила, понятия не имею. Вот, держи. Некоторое время назад приходила сюда эта мадам с тем же заявлением, что и ты: Света скончалась, хочет быть похоронена вами и чтобы на камне была надпись: «Единственная родная дочь Лукашиных». А потом стыдить меня попробовала, мол, выгнали больную, не лечили ее, теперь обязаны ей правду открыть! Еле ее вытолкала, так эта хамка визитку оставила, и еще велела позвонить, когда у меня совесть проснется! Вот и болтай с ней, небось она всю правду про Лукашину знает. Хотя, думаю, нет! Светка из них самая умная была! Такие язык не распускают! Теперь убирайся вон! Живо!
Старуха сжала кулаки, ее блекло-серые глаза стали синими, нижняя губа оттопырилась, по шее поползли красные пятна. Тут только до меня дошло: очевидно, Тельма Генриховна не совсем нормальна, я общалась с психически нестабильной женщиной, которая несла полусвязный бред.
– Сама уйдешь или придать ускорение? – мрачно поинтересовалась Барсукова, потом сунула руку в небольшое пространство между стеной и холодильником и вытащила оттуда палку для раздвигания занавесок…
Я невольно взвизгнула и бросилась в коридор, очень надеясь, что смогу быстро справиться с замком.
Глава 14
Чтобы слегка прийти в себя, я заглянула в торговый центр, расположенный напротив дома, где жила безумная Барсукова. Иногда псих выглядит вполне обычно, и вы, ничего не подозревая, общаетесь с ним, как с нормальным человеком. Но потом неосторожно брошенное вами слово действует на несчастного, как спичка, кинутая на облитые бензином газеты. Хорошо, что я успела убежать до того, как Тельма Генриховна, окончательно возбудившись, стала крушить все вокруг палкой с железным крючком! Теперь мне нужно успокоиться, а лучшим средством от стресса для меня является поход в магазин, где я куплю ерунду: чашки, полотенца для кухни, картинки с изображением щенков, – и сразу сделается легче. Ну-ка, где здесь лавчонки, торгующие всякими пустяками?
Я бродила по галерее, рассматривая прилавки, и в конце концов наткнулась на милую плюшевую собачку в розовой шляпе и белом платье. Комок, стоявший в горле, стек в желудок.
– Сколько стоит? – спросила я продавщицу, показывая на игрушку.
– Пятьсот один рубль, – ответила девушка.
Я полезла в сумку. Интересная вещь – ценообразование. Ну кто придумал эту сумму с одним рублем? И покупателю, и торговцу крайне неудобно!
– Неосторожно кошелек носите! – внезапно сказала девочка за прилавком. – Разве можно его так открыто таскать, сопрут! И телефон у вас дорогой рядом лежит, его тоже прихватят.
– Стараюсь быть внимательной, – улыбнулась я, – но порой теряю мобильный, он маленький, сам вываливается.
– Вам нужен пояс, – сказала продавщица.
– Простите? – не поняла я.
Девушка приподняла свою блузку.
– Вот, глядите. Вдеваете ремень в петли на брюках или в поясе юбки, фиксируете специальными кнопками-зажимами по всей длине. Сорвать его невозможно, но пояс очень мягкий, движений не стесняет. Видите два кармана? В боковой вкладываете мобильный, он засовывается до щелчка, и выскакивают лапки, которые не дают телефону вывалиться! Хоть на голову встань, сотовый не шевельнется. Зазвенит звонок, кнопочку нажимаете, вот так! Опля! Болтаем спокойно!