Третья Мировая война: нерасказанная история
Шрифт:
Огромное количество советских наземных и военно-воздушных сил было сосредоточено в наступлении на Центрально-Европейском театре военных действий ОВС НАТО в Европе (АСЕ). SACEUR, Верховный командующий войсками НАТО в Европе, американец, стал ответственен за операции от северной Норвегии до юго-восточной Турции, от Кавказа на востоке до Геркулесовых столбов — «ворот» Средиземного моря на западе. Центральный регион, находящийся под командованием немецкого верховного командующего (CINCENT) простирался от южной оконечности Шлезвиг-Гольштейна до Швейцарии, имея на левом фланге Объединенные Силы Северной Европы (AFNORTH) под командованием Британского генерала на левом фланге и Объединенные силы Южной Европы (AFSOUTH) под командованием американского адмирала на правом. Глубоко за центральным регионом находилось зона ответственности Верховного главнокомандующего объединёнными вооружёнными силами НАТО на Атлантике (SACLANT) — американского
Гибель богов обрушилась на Германию. Но войны — это прежде всего люди. Это столь прописная истина, что ее вряд ли стоит повторять — не было бы людей, не было бы и войн. Более того, люди сражаются и умирают в войнах, ранят и убивают других людей, страдают от них и все же, похоже, до сих пор не в состоянии предотвратить их, что подталкивает достаточно умных мужчин и женщин к инфантильному выводу, что если уничтожить все оружие, ведение войн станет невозможным. Поскольку войны — это отражение людей и, в первую очередь людей, принимающих в них непосредственное участие, мы должны отложить общие рассуждения о войне и мире и перейти от созерцания сцен, порожденных этой колоссальной трагедией к знакомству с одним незначительным действующим лицом, чья жизнь до самого своего конца была поглощена войной, чье сознание было полностью поглощено ею, чьи способности и энергий были полностью брошены исключительно на участие в ней, и который не мог иметь не малейшего влияния на ее исход.
ГЛАВА 2: АНДРЕЙ НЕКРАСОВ
Андрей Некрасов родился 13 августа 1961 года в Ростове-на-Дону в семье военного. Его отец был офицером Красной Армии, но проблемы со здоровьем вынудили его уйти на пенсию. После этого он вел тихую жизнь вдовца в родном Ростове. Мать Андрея умерла, отец не женился снова. С детства Андрей и его старший брат мечтали стать офицерами. В 1976 году старший брат Андрея поступил в Рязанскую академию ВДВ и, четыре года спустя, стал офицеров 105-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, и очень скоро попал в Афганистан.
В 1978 году Андрей окончил школу, показав определенные способности в математике, а еще большую склонность к литературе и философии. Однако, он также поступил в военное училище в Омске.
Он был по натуре необщительным и даже замкнутым молодым человеком. В действительности он был несколько застенчив и не легко заводил друзей. К счастью, во время обучения в академии он встретился с таким же по характеру парнем, Дмитрием Васильевичем Макаровым, единственным сыном преподавателя из университета имени Ломоносова в Москве, и между ними сложилась глубокая и прочная дружба.
Перед выпуском, на четвертом году обучения, Андрей узнал о гибели своего брата в Афганистане, в ходе операции против моджахедов, о которой не сообщалось никаких подробностей. Он скорбел по брату, но особенно тяжелым ударом это стало для его отца, которого он так редко видел. В семье без матери они трое, отец и два сына, были очень близки. Отец сейчас был особенно одинок.
По окончании училища в 1982, Андрей получил офицерское звание и был направлен в дислоцированную в Венгрии Южную группу войск министерства обороны, где стал командиром взвода в мотострелковом полку 5-й танковой дивизии [5] . Советские войска за рубежом, как правило, относились к силам первой категории готовности, это же касалось и офицеров. Молодые офицеры начинали службу за границей с самого низкого уровня. Большинство сокурсников Андрей стали командирами не только взводов, но и рот, сразу после окончания академии. По счастливому стечению обстоятельств, Дмитрий также был направлен в 5-ю танковую дивизию и стал командиром взвода в другой роте того же полка.
5
Такой дивизии в состав Южной Группы войск никогда не входило
В 1984 Некрасов был переведен в Белорусский военный округ, где принял командование мотострелковой ротой в 197-ю мотострелковой дивизии 28-й армии. Все дивизии 28-й армии относились к Группе Советских войск в Германии, хотя в мирное время дислоцировались, в основном, в Белоруссии [6] . Помимо обычной боевой подготовки, 28-я армия находилась в постоянной готовности к быстрой переброске в Восточную Германию, где, даже в мирное время находились ее запасы и большая часть тяжелой техники.
6
28-я общевойсковая армия никогда не входила в состав ГСВГ, а относилась к Белорусскому военному округу. Кроме того, 197-й мотострелковой дивизии не существовало
В Венгрии Некрасов командовал взводом из тридцати двух человек. В Белоруссии он получил роту, состоящую из трех взводов, в которой, однако, было не более тридцати солдат. Как и большинство таких рот, он была укомплектована только ключевым составом: младшими командирами, водителями БМП, и солдатами с тяжелым оружием. «Пушечное мясо» — автоматчики, пулеметчики, гранатометчики и т. п. поступали в роту только по мобилизации. Уровень подготовки таких резервистов был крайне низким, но, казалось, это никого не волновало. В конце концов, были неисчерпаемые запасы таких солдат.
В июне 1985 в Белоруссии начались крупные учения. Под видом них, как выяснилось позже, Красная армия была частично мобилизована и дивизия была доведена до списочной численности. Резервисты прибыли из мусульманских республик — узбеки, таджики, киргизы. После двух месяцев подготовки (они уже почти забыли, как обращаться с оружием), подразделения были развернуты. Даже когда сборы были завершены, резервисты не были отпущены. Напротив, поступил приказ продолжить подготовку.
Старший лейтенант Некрасов, личный номер Р341266, начал беспокоиться. В качестве одного из лучших офицеров полка он был выдвинут в качестве кандидата на поступление в военную академию имени Фрунзе. Для младших офицеров это означало возможность вырваться из удушающего однообразия службы в качестве младшего офицера и перейти к более интересной и творческой штабной работе. Некрасов уже прошел медкомиссию и был рекомендован командованием, в том числе командиром дивизии. Он получил приказ готовиться к вступительным экзаменам и прибыть в Москву 10 августа. Но сборы затягивались. Некрасов опасался, что если он пропустит эти экзамены, в следующем году может повезти другим офицерам полка и ему придется ждать своего шанса еще год, или в роте что-нибудь случиться и все равно придется ждать. Если так будет продолжаться, он может не попасть в академию никогда. Важно было помнить это. Некрасов, приближавшийся к своему двадцать четвертому дню рождения, очень хотел попасть туда. До вступительных экзаменов оставалось всего две недели, но он так и не получил разрешения присутствовать, и не было никакого признака того, что сборы подходят к концу. Единственным утешением было то, что в дивизии было еще много других офицеров, тоже подавших заявление в академию, и тоже остававшихся в подвешенном состоянии.
Одним из них был никто иной, как его старый друг Дмитрий Васильевич Макаров, который только что был направлен в другой мотострелковый полк той же дивизии.
26 июля началась погрузка тяжелой техники на железнодорожные платформы. На следующий день двое друзей слышали, что в штабе полка работают над обеспечением скрытной переброски сил на дальнее расстояние. Вскоре 197 дивизия совершила ночной двухсоткилометровый марш, и к утру заняла скрытые позиции большой площади в густом лесу. Офицеры знали, что дивизия была на территории Польши. Солдаты не знали. Им не позволялось иметь карты, и они не знали, как их читать. В этом, как учили Некрасова, было преимущество системы: советская армия должна быть готова вступить в бой без подготовки и необходимости точно знать, где именно. Тысячи замаскированных позиций для техники были заранее подготовлены на полянах в дремучем лесу. Это было удивительно удобно.
На следующую ночь, в хорошую летнюю погоду, дивизия предприняла еще один марш на запад, вновь оперативно заняв позиции дивизии, что занимала из накануне.
Некрасову было известно, что многие другие подразделения были вовлечены в грандиозное перемещение войск. Учения? Конечно. Но кое-что было необычно. Беспрецедентный уровень идеологической работы. Политические комиссары [7] всех рангов приводили сотни индивидуальных и групповых занятий о «зверином оскале» капитализма и его паразитической природе, о безработице, инфляции и агрессивной политике капиталистических стран. Такое, конечно, было на любых учениях, но не в таком объеме. Было и нечто более необычное. Во время учений танки, артиллерия, минометы, БМП и другая техника оснащалась только учебными боеприпасами. А дивизия двигалась с боевыми.
7
В советской армии в 1985 такой должности не существовало. Заместитель командира по политической части — понятие не тождественное «комиссару», т. к. лица, занимающие эти должности, имели различные полномочия. «Военный комиссар», должность, существовавшая в РККА до 19 сентября 1942, должен был обеспечивать соответствие военных действий «линии партии» и мог вмешиваться в военное планирование. Введенные после ликвидации военных комиссаров заместители командиров по политической части отвечали только за пропагандистскую и воспитательную работу