Третья рота
Шрифт:
Когда я говорил, товарищ Коряк грустно сник. Мне было его очень жаль, но мыслей его не было жалко.
В заключительном слове Коряк сказал:
— Все, кто выступал здесь, были неискренни. Один только Сосюра сказал мне правду.
Ещё перед «Гартом» был организован союз сельских писателей «Плуг» т. Пилипенко Сергеем Владимировичем — высоким, спокойным черноусым красавцем с благородным, словно высеченным из мрамора, лицом, бывшим офицером царской армии и чудесным большевиком-украинцем, в ком гармонично сочеталось социальное и национальное. Это был настоящий, преданный делу Ленина, как и Блакитный, интернационалист в лучшем понимании этого слова.
Я по складу своей души был скитальцем и переходил то из «Плуга» в «Гарт», то — наоборот. Качался словно маятник между ними, потому что любил и плужан, и гартовцев.
Лицо Сергея Владимировича напоминало мне ещё старинные украинские
И Пилипенко и Эллан очень любили молодёжь, и молодёжь любила их.
Пилипенко мы все нежно называли «папаша» и бессовестно злоупотребляли его добротой — опустошали его портсигар.
Он, бледный и прекрасный, стоял перед нами, и мы были готовы идти за ним в огонь и в воду, так же как и за Блакитным, который поражал меня высокой интеллектуальностью. Пилипенко был более народный, и потому союз «Плуг» с его литкружками приобрёл такие массовые формы, что это кое-кого встревожило (меня удивляет — почему?), и т. Пилипенко стали обвинять в массовизме.
Никогда «Плуг» не подменял партию, как кое-кто думал. Это было широкое, светлое движение украинской молодёжи к культуре, и неправильно поступили, преждевременно ликвидировав «Плуг».
Надо было дать ему вызреть в прекрасный плод культурной революции на Украине, которая тогда приобретала грандиозный размах.
То же самое можно сказать и о «Гарте», и о «Ваплите» [44] , хотя «Гарт» имел меньшие формы и в своём развитии встречался ещё с инерцией бесконечной русификации среди украинских рабочих, а вот «Плугу» была открыта «зелёная» улица в сердца украинской молодёжи.
«Ваплите» — вольная академия пролетарской литературы, в которой я тоже состоял, но всего один год, была ещё более узкая — по сути, это была кастовая организация, куда принимали только «аристократов», избранных от литературы. Как-то я дал М. Кулишу [45] новый сборник своих стихов для публикации в издательстве «Ваплите».
44
«Ваплите» — вольная академия пролетарской литературы — литературная организация на Украине (1925–1928). В неё входили многие впоследствии известные украинские прозаики и поэты, силами которых было издано пять номеров журналов «Ваплите», один альманах «Ваплите» и «Ваплите, тетрадь первая».
45
Кулиш Николай Гурович (1892–1937) — украинский писатель-драматург.
Сборник получил более пяти рецензий, и всё безрезультатно.
В этом сборнике было стихотворение «Неоклассикам» [46] , и Хвылевой с Кулишом хотели, чтобы я изъял это стихотворение из сборника, но я не соглашался.
Однажды я спросил т. Кулиша, сколько ещё рецензий надо моему сборнику.
Кулиш ответил с усмешкой:
— Да, наверное, ещё рецензий десять.
Возмутившись, я сказал:
— Вы мне напоминаете петлюровского старшину.
А потом подал заявление о выходе из «Ваплите» и перешёл в ВУСППУ [47] , созданный для борьбы с «Плугом», «Ваплите», а позже с «Литфронтом» [48] , «Новой генерацией» [49] , «Авангардом» [50] , и т. д.
46
«Неоклассики» — литературная группа на Украине, объединявшая писателей и литературоведов (М. Рыльский, М. Зеров, М. Драй-Хмара и др.), пропагандировавших традиции античности, ренессанса и классицизма. Многие писатели этой группы погибли в годы сталинских репрессий.
47
ВУСПП — Всеукраинский Союз пролетарских писателей — литературная организация, существовавшая в 1927–1932 гг. В её состав входили И. Микитенко, Иван Ле, В. Сосюра, А. Корнейчук и др.
48
«Литфронт» — очевидно, «Пролитфронт» — литературная организация, основанная в 1930 г. Н. Хвылевым и бывшими членами «Ваплите». Позже эта организация влилась в состав ВУСПП.
49
«Новая генерация» — литературная организация украинских футуристов, увлекавшихся поисками новых форм в пролетарском искусстве. Существовала в Харькове в 1924–1931 гг. (М. Семенко, Г. Шкурупий, А. Полторацкий и др.).
50
«Авангард» — литературная группа в Харькове (1925–1929), которая декларировала тесную связь литературы и искусства с «эпохой индустриализма», проявляя иногда пренебрежение к реалистическим течениям и прогрессивным традициям национальной культуры.
Ещё о «Молодняке» [51] , комсомольской организации молодых писателей, во главе которой стоял Павло Усенко [52] , сухолицый юноша с острыми глазами и размашистой походкой.
Размашистую походку он приобрёл, когда возглавил «Молодняк».
Я любил «Молодняк» как своё продолжение. Но мне не нравилось, что молодняковцы противопоставляли себя старшим писателям, а себя (в своём кругу) считали едва ли не гениями.
Тогда же меня поразил в сердце своим стихотворением С. К. [53] из которого помню лишь четыре строчки:
51
«Молодняк» — литературная организация комсомольских писателей Украины (1926–1932), в которую входили молодёжные группы «Плуга» и «Гарта». Организация издавала журнал «Молодняк».
52
Усенко Павел Матвеевич (1902–1975) — украинский поэт.
53
С. К. — криптоним употреблён по этическим соображениям.
Да, С.! Ты не стал «выше крепких стен», а так и остался, как поэт, моим эпигоном.
Конечно, Павло Усенко, хотя и любил я его как поэта, и первым приветствовал как поэта, посвятив ему стихотворение, когда он ещё жил в Полтаве, «Гениев сегодня жду», конечно, Павлуша благословлял такие вот удары в моё сердце, открытое всем ветрам революции.
Это сродни статье Якова Савченко «Мёртвое и живое в украинской поэзии», в которой он хотел расправиться со мной, как когда-то с Чупринкой, и причислить меня к мёртвым, а такую эротическую поэтессу, как Раиса Троянкер, к живым.
Позже, когда он и я были на встрече с русскими поэтами в Москве, Савченко спросил меня:
— Ты не сердишься?
— Нет.
— Это культурно.
А с чего бы мне сердиться на него, если он сам себя высек.
Как-то критик Меженко сказал мне:
— Я считаю всех поэтов дегенератами, кроме Тычины.
Я ответил ему:
— Я считаю дегенератами всех критиков, кроме Коряка.
Вообще-то, когда я сердит, я бываю остёр на язык и на перо.
Но надо возвращаться в прошлое.
В Артемовке студенческий вечер. Меня всё подкармливала пирожками одна из распорядительниц — беленькая, с льняными волосами, светлоглазая девушка в трофейной врангелевской шинели. Звали её Верой [54] .
Она почему-то строго и задумчиво-нежно всё смотрела на меня.
54
Вера — Берзина Вера Касперовна, первая жена В. Н. Сосюры, которой поэт посвятил поэму «Рабфаковка».
Я назначил ей свидание, она охотно дала согласие.
Кладбище. Солнце. Птичьи голоса… Жизнь, молодость и любовь, а под нами — царство мёртвых, мир мёртвых.
Я нежно взял в ладони золотую от солнца Верину голову, и она, слабо сопротивляясь, повернула своё лицо к моим губам.
— Ты любишь по-рабочему… Быстро!
Почему она думала, что все рабочие нахалы, не знаю.
Но ведь действительно было нахальством с моей стороны просто так, без всякой психологической подготовки, как говорили тогда заправские донжуаны, взять и поцеловать её.